Дело в том, что в его поэме «Гяур» главный герой – страдающий изверг, которого проклинают и сулят ему судьбу живого мертвеца – вампира. Это излюбленный типаж героев Байрона. Они стали хрестоматийными: Чайльд Гарольд, Дон Жуан, Корсар, Манфред – всех своих персонажей английский поэт наделял какой-либо частичкой своей биографии. С одной стороны, они избранные, страстные и талантливые, а с другой – не вписываются в рамки существующего общества, и оно их не принимает. Байрон прошел через это сам: его репутация в британском высшем свете была безнадежно испорчена и крайне неоднозначна: ходили многочисленные слухи о его скандальных романах, якобы инцесте с сестрой Августой и даже бисексуальности.
Литография с подписью «Лорд Байрон, защитник и сподвижник греческой нации». 1829 г.
The National Historical Museum, Athens (по лицензии CC BY 4.0)
Неудивительно, что брошенная любовница Байрона, леди Кэролайн Лэмб, в отместку вывела его безошибочно узнаваемым героем в своем готическом романе «Гленарвон» (вышел в мае 1816 года). Полное имя лорда в этом романе звучит как Клэренс де Рутвен (Clarence de Ruthven). Полидори, естественно, прочел его сразу же после публикации и прекрасно отдавал себе отчет, что, называя вампира лордом Рутвеном, он крадет имя и тем самым указывает читателям путь к прототипу – Байрону.
Месть? Не исключено. Год интенсивного общения во время европейского путешествия, вероятно, оставил у Полидори не очень приятные впечатления о своем пациенте. Можно предположить, что сложные отношения Обри с Рутвеном в новелле в чем-то напоминают реальные.
Таким образом, наделив Рутвена хорошо узнаваемыми байроновскими чертами, Полидори закрепил за вампиром ореол и даже архетип неоднозначного существа, неотразимого и покоряющего тех, кто становится на его пути. С тех пор самые известные литературные вампиры в обязательном порядке наследуют это свойство.
Глава 6. Русские вампиры
Поговорив о первых вампирах в западноевропейской литературе, перенесемся снова в Россию. Были ли в русской литературе вампиры? Конечно да. Однако рискну заявить, что не столь жуткие и злотворные, как в Англии или Германии.
В 1828 года молодой Петр Киреевский опубликовал перевод «Вампира» доктора Полидори, правда, приписав его лорду Байрону. Повесть вызвала большой интерес у российской публики. Довольно скоро и у нас появились первые сочинения на эту тему.
В 1839 году граф Алексей Константинович Толстой сочиняет новеллу «Семья вурдалака». Это юношеское произведение, написанное на французском языке и опубликованное уже после смерти писателя в переводе на русский, поселяет вампиров в Сербии XVIII века. Разумеется, неслучайно. Как уже говорилось в предыдущей главе, первые европейские свидетельства о вампирах зафиксированы на территории современной Сербии. Француз, главный герой новеллы, останавливается на ночлег у семейства старика Горчи. Тот оказывается вурдалаком, который высасывает кровь у членов своей семьи и постепенно убивает их всех. Рассказчику-французу едва удается унести ноги из этой несчастной деревни, полностью вымирающей из-за вампира. Хотя действие истории происходит не в Российской империи, будем считать, что она имеет отношение к отечественным монстрам. Тем более что в 1841 году Толстой уже на русском языке написал и издал следующий текст о вампирах – «Упырь». Фронтиспис первого издания вы можете увидеть на иллюстрации.
Фронтиспис первого издания повести «Упырь». Из фондов Российской государственной библиотеки.
Российская государственная библиотека, Москва
Здесь все как мы любим: летучая мышь, какой-то рыцарь в доспехах, внизу странные пляшущие человечки, отвратительная старуха – и все это в складках черного плаща некой дьявольской маски, возвышающейся над всеми. Действие повести происходит в Московской губернии, но проблема в том, что никаких страшных вампиров читатель вроде бы здесь не встречает, да и летучие мыши редко попадаются ему на глаза. Главный герой, молодой человек по фамилии Руневский, колеблется в своих показаниях. Даже в финале он не дает окончательного ответа на вопрос, является ли истинным все то, что с ним происходило в поместье генеральши Сугробиной. Являются ли члены ее семьи в самом деле упырями или нет? В повести нет четкого и ясного ответа на этот вопрос, и это принципиальный момент. В лучших традициях мировой фантастической литературы повесть Толстого написана так, что и сами герои, и мы как читатели колеблемся, были ли эти события в действительности или герою что-то почудилось, возможно в сновидении или под хмельком. Именно поэтому, когда современный читатель прочитает «Упыря», вряд ли он испытает острое чувство страха. Помню, лет в 14 я жадно поглощал творчество Толстого – и был глубоко разочарован. Выдающийся писатель не дал моему воображению той пищи, какой я жаждал. Пришлось обращаться к западным монстрам. Несколько передергивая, можно сказать, что с нашими монстрами импортозамещение не работает.