Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Эмманюэль Ле Руа Ладюри Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Посвящается Мадлен

Подобно тому, дорогой, как по одному комку глины узнается все сделанное из глины [ибо всякое] видоизменение — лишь имя, основанное на словах, действительное же — глина; подобно тому, дорогой, как по одному куску золота узнается всё сделанное из золота, [ибо всякое] видоизменение — лишь имя, основанное на словах, действительное же — золото; подобно тому, дорогой, как по одному ножику для ногтей узнается все сделанное из железа, [ибо всякое] видоизменение — лишь имя, основанное на словах, действительное же — железо, — таково, дорогой, и это наставление...

Чхандогья Упанишада

ПРЕДИСЛОВИЕ. ОТ ИНКВИЗИЦИИ К ЭТНОГРАФИИ

Для того, кто хотел бы понять крестьянина давних и стародавних времен, нет недостатка в крупных обобщающих трудах регионального, национального, западноевропейского масштаба: я имею в виду работы Губера, Пуатрино, Фуркена, Фоссье, Дюби, Блока[1]{1}. Единственно порой недостает взгляда прямого: неопосредованного свидетельства крестьянина о самом себе. Для периода после 1500 года я искал такой взгляд у мемуаристов, происходящих, один — из самого чумазого деревенского дворянства; другой — из наиболее грамотного слоя богатых землепашцев: владетель Губервиля 1550 года и Николя Ретиф де Ла Бретон{2}; последующие два столетия побудили меня считать вслед за ними близким «тот мир, который мы потеряли», населенный мужиками так называемых добрых старых времен. Заманчиво было углубить исследование, поискать другие документы подобного типа, более точные и интроспективные о крестьянах из плоти и крови. К счастью для нас и к несчастью для них, в XIV, демографически полном, веке был человек, который дал высказаться поселянам и даже целой деревне как таковой. В данном случае речь идет об одном селении в южной Окситании{3}; но, хотя это исследование и по французской аграрной истории, хорошо известно, что Окситания volens nolens{4} — точнее, в свой час — войдет в гексагон...{5}

Этот человек — Жак Фурнье, епископ Памье с 1317 по 1326 годы. Умный, снедаемый инквизиторским рвением прелат{6}, он принадлежит новым окситанским элитам, которые вскоре возьмут под контроль Авиньонское папство. Он станет папой в Конта позднее, под именем Бенедикта XII{7}. Славен он не только своим могучим вкладом в теорию блаженного лицезрения{8}. Как этнограф и блюститель порядка, он во время своего епископата сумел выслушать крестьян графства Фуа, и в особенности верхней Арьежи; он дал вкусить им хлеба скорби и воды терзаний, но пытками не увлекался; он допрашивал их въедливо и подолгу, вытравливая в их среде катарскую ересь{9} и просто отклонения от официального католицизма. Его слушание дошло до нас в виде объемистого латинского манускрипта, воспроизведенного в полном издании Жака Дювернуа[2]. Таким образом, в распоряжении историков и латинистов оказалось свидетельство окситанской земли о самой себе; свидетельство, далеко выходящее за рамки узкой сферы гонений на ересь, которой Жак Фурнье мог бы естественным образом ограничиться, если бы неукоснительно следовал своему призванию инквизитора. Помимо преследований катаров, три тома, изданные Ж. Дювернуа, служат источником по вопросам материальной жизни, вопросам крестьянского общества, семьи и культуры. В собранных таким образом текстах можно найти ту степень детализации и жизненности, которую мы напрасно искали бы в грамотах и даже юридических документах.

Папский дворец. Авиньон.

* * *

Всякая историческая работа должна, или должна была бы, начинаться с критики источников. Если кратко, то наша книга отнюдь не отвергает это правило. Прежде всего, необходимо в нескольких словах представить «автора», Жака Фурнье. Автора... или, по крайней мере, персону, ответственную за наши документальные источники. Родился Фурнье, по-видимому, где-то в 80-х годах XIII века в Савердене на севере графства Фуа (современный департамент Арьеж). Был ли он сыном крестьянина, булочника, мельника? Ремесло, которое биографы станут приписывать его отцу, быть может, всего лишь плод их воображения, получившего толчок от корня фамилии «Фурнье»{10}. Одно, тем не менее, достоверно: герой наш не княжеского рода. Он довольно скромного происхождения. Уже сделавшись папой, сознавая ущербность своих корней, он, как известно, откажется отдать племянницу за сиятельного аристократа, пожелавшего взять ее в жены: Не по кобыле седло, — скажет он, используя окситанское просторечие. Однако его семейство, собственно, до Жака Фурнье знало несколько заметных моментов общественного взлета: один из дядьев, Арно Новель, стал настоятелем цистерцианского{11} монастыря Фонфруад. Вдохновленный подобной «моделью», юный Фурнье тоже становиться цистерцианским монахом. Какое-то время он «восходит» на север: мы обнаруживаем его в качестве студента, потом доктора Парижского университета. В 1311 году он принимает наследие своего родственника: его избирают настоятелем Фонфруада. В 1317 году, уже известный своей эрудицией и строгостью, Фурнье сделался епископом Памье; в новой роли он заявляет о себе инквизиторскими гонениями на еретиков и разного рода отступников. В столице епархии он поддерживает корректные отношения с агентами графа де Фуа и короля Франции{12} (вплоть до этого момента своей жизни он — профранцуз среди окситанцев). В 1326 году папа Иоанн XXII{13} направляет ему поздравления по поводу увенчавшихся успехом усилий в деле преследования еретиков в районе Памье; к посланию прилагалось некоторое количество индульгенций{14}. Деятельность Фурнье в епархии не ограничивалась преследованием иноверческих наклонностей. Он сумел также усилить весомость сельскохозяйственной десятины: она стала взиматься с производства сыра, репы и брюквы, которые до той поры были «обелены»{15}

1

Далее символами * обозначены ссылки на примечания автора, цифрами — ссылки на примечания научного редактора, вынесенные в конец книги. В случае, когда это признано переводчиком целесообразным, в квадратных скобках приводится оригинальное французское слово или словосочетание. Круглые скобки являются авторским выделением, в том числе и в тех случаях, когда автор решил дополнить французское слово или словосочетание латынью или окситанским. — Прим. Ред. [В fb2-файле примечания редактора отмечены фигурными скобками]

{1}

Перечисляются французские ученые, занимавшиеся проблемами аграрной истории и, в той или иной степени, принадлежавшие к так называемой Школе «Анналов», научному направлению, группировавшемуся вокруг выходящего с 1929 г. журнала «Анналы». Здесь перечислены: Ги Фуркен и Робер Фоссье — специалисты по экономической и социальной истории средневековой Франции; Пьер Губер (р. 1915) и Абель Пуатрино (р. 1924) занимались проблемами социально-экономической истории Франции XVII—XVIII вв.; Жорж Дюби (1919— 1996) — главный редактор журнала «Сельские исследования», составитель и один из авторов коллективных исследований «История сельской Франции» (Т. 1—4,1975—1976), автор монографии «Сельская экономика и жизнь деревни на средневековом Западе» (Т. 1-2, 1962); Марк Блок (1886-1944) — один из основателей «Анналов», автор книги «Характерные черты французской аграрной истории» (1931) и обобщающего труда «Феодальное общество» (Т. 1—2,1939—1940). Данные историки (следует учесть, что труды многих из них посвящены не только аграрной истории), как и вообще приверженцы Школы «Анналов», стремились обновить историческое знание, сделав центральной фигурой исследования не безликие социальные, экономические, политические, юридические структуры, а человека. Для них не менее, нежели поземельные отношения, формы эксплуатации и т. п. были важны сельский ландшафт, способы обработки земли, жилища крестьян, их семейная жизнь, верования и пр.

{2}

Владетель Губервиля — Жиль де Губервиль, нормандский дворянин, описавший в дневнике события 1550—1563 гг. Никола Эдм Ретиф де ла Бретон (1734—1806) — французский писатель, изобразил идеализируемую им деревню со старозаветным укладом в произведении «Жизнь отца моего» (1778). Сам Ле Руа Ладюри так характеризует образ Ретифа-отца: «Двуликий Янус, одновременно типичный и нетипичный человек деревни, вместе с тем стоящий над нею» (цит. по: История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 3. М., 1986. С. 506).

{3}

Окситания — название Южной Франции. Исторически Франция весьма четко делилась по Луаре на две части. Юг был более романизирован, на Севере германское влияние было значительно сильнее. В Средневековье отличались системы обработки земли (на Севере пахали на лошадях, на Юге — на быках), правовые нормы (на Севере господствовало обычное право, на Юге — римское) и группы диалектов. Общераспространенные названия языков произведены от звучания слова «да» на Севере (oil — «ойль») и на Юге (ос — «ок»). Отсюда langue d’oil (лангедойль, язык «ойль»), он же северофранцузский, или старофранцузский, и langue d’oc (лангедок, язык «ок»), он же южнофранцузский, или старопровансальский (хотя на нем говорили не только в Провансе), или окситанский. Язык «ок» имел развитые литературный формы, на нем была создана поэзия трубадуров. От названий языков образовались и этнонимы: homme d’oil (омдойль, человек [из страны] «ойль»), homme d’oc (омдок, человек [из страны] «ок»), и географические названия: Лангедойль, Лангедок. Покорение и освоение Юга Севером началось в эпоху альбигойских войн (см. прим. 22 к Предисловию) в XIII в. и более или менее завершилось лишь к XVI—XVII вв. Административная и правовая обособленность Юга сохранялась до административной реформы 1790 г. Поскольку слово «Лангедок» применялось как ко всему Югу, так и к части его, провинции Лангедок, включавшей в себя с кон. XIII в. прежнее графство Тулузское, в XIX в. (первое упоминание — 1854 г.) деятели так называемого «провансальского возрождения» ввели термин «Окситания» (от слова «ок») для обозначения Юга в целом. Впрочем, еще в документах французской королевской администрации XIV в. встречается выражение lingua occitana.

{4}

Волей-неволей (лат.).

{5}

Гексагон (греч. «шестиугольник») — иносказательное название Франции как целого, идущее от геометрической конфигурации ее границ.

{6}

Прелат (от лат. praelatus — «предпочтительный, лучший») — почетное название высших католических священнослужителей — кардиналов, архиепископов, епископов, аббатов с епископскими полномочиями.

{7}

В результате конфликта между папами и французской короной (см. прим. 23 к Предисловию) и победы последней папский престол был в 1308 г. перенесен из Рима в Авиньон (фактически переезд состоялся в 1309 г.) и начался период так называемого «авиньонского папства», или «авиньонского пленения» (аллюзия на «вавилонское пленение» евреев; тем самым французские короли, утвердившие свой контроль над папством, приравнивались к гонителю избранного народа царю Навуходоносору и его преемникам, а Авиньон — к Вавилону, городу нечестия и разврата). Во французской исторической литературе авиньонское папство именуется также «папство Конта». Конта (точнее — Конта-Венессен, то есть «Венессенское графство») — историческая область вокруг Авиньона, ныне в деп. Воклюз. Графство Венессенское образовалось в X в. как удел графства Прованс, входившего тогда в состав Священной Римской империи. В 1125 г. Венессен был разделен на два владения: Верхний Венессен со столицей в городе Карпантра и Нижний Венессен с центром в Авиньоне; при этом Верхний Венессен отошел к графам Тулузским, а с 1229 г. — к французской короне. В 1274 г. Верхний Венессен был приобретен римскими папами. В 1308 г. папам был передан и Нижний Венессен с Авиньоном (окончательно — в 1348 г.), и Конта-Венессен вместе с Авиньоном оставались папским владением до 1791 г. Жак Нивель Фурнье (ок. 1285—1342) был с 1334 г. под именем Бенедикт XII третьим авиньонским папой.

{8}

Проблема загробного воздаяния бурно дебатировалась на протяжении всего Средневековья. Когда решается судьба человека: на Страшном суде после телесного воскресения или сразу же после смерти? Папа Иоанн XXII (см. прим. 13 к Предисловию) выдвинул (но в частном порядке, а не в качестве догмата) положение о том, что блаженные удостоятся лицезрения Господа (это и есть «блаженное лицезрение») только после Страшного суда, когда их души соединятся с телами. До этого они то ли как бы спят (Ад и Рай существуют, но они пусты и пребудут таковыми до светопреставления), то ли находятся в некоем благом месте потустороннего мира, но все равно пока что лишены «блаженного видения» — высшего райского наслаждения (воззрения Иоанна XXII либо сами по себе были не вполне ясны, либо передавались с искажениями). В конечном счете Иоанн XXII на смертном одре отрекся от своих высказываний, а его преемники однозначно провозгласили, что души праведных сразу же после смерти, а души людей грешных, но смертных грехов не совершавших, после пребывания в Чистилище (см. прим. 9 к гл. XXIII) узрят Бога лицом к лицу.

{9}

Катарская ересь — вероучение секты (или группы сект) катаров (от греч. καθαροί — «чистые»). Это дуалистическое вероучение, признающее существование двух равномощных божеств: доброго (Христа) и злого (по некоторым сведениям, не всегда надежным, он именовался либо Сатанаил, то есть Бог Сатана, либо даже Яхве). Весь материальный мир создан злым Богом, духовный — добрым. Посему любое материальное воплощение доброго начала невозможно, Христос никогда не воплощался, а значит не было Крестной Смерти и Искупления, сакральные предметы (распятия, иконы, мощи и т. п.) недействительны и потому категорически отрицаются, не признается исповедь, нет никакой благодати священства и т. д. Брачная жизнь, продлевающая материальное существование людей, богатство, в особенности богатство Церкви, даже вообще имущество — подлежат безусловному отвержению. Катары делились на две части: «совершенные» (лат. perfecti) и простые верующие. Первые, достигшие своего состояния путем единственного признаваемого катарами таинства — «утешения» (лат. consolamentum), обряда наложения рук, свершаемого любым «совершенным», должны придерживаться строгого аскетизма, соблюдать целомудрие, не владеть никакой собственностью, включая жилье, жить подаянием и скитаться, проповедуя свое учение. «Совершенные» образовывали клир катарской церкви (судя по всему, в ней была своя иерархия и даже некий верховный глава), только они могли достичь вечного блаженства. Рядовые верующие должны были помогать «совершенным», а спастись могли лишь в результате «утешения». Если же человек умирал без оного таинства, то душа его переселялась в другое живое существо, от человека до животного (с этим верованием связан запрет на употребление мясной пищи), причем благочестивый верующий возрождался в виде «совершенного». Слово «катар» впервые зафиксировано в кон. X в., воззрения катаров, по всей видимости, проникли в Западную Европу с Востока через Балканский полуостров (см. прим. 15 к гл. II) и ко 2-й пол. XI в. распространились во Франции, особенно Окситании, в том числе благодаря элементам социального протеста в этом вероучении; многие местные правители поддерживали катаров, видя в них опору в сопротивлении притязаниям французских монархов и феодальных правителей Севера. В 1167 г. в местечке Сен-Феникс-де-Караман близ Тулузы сошелся собор катарского духовенства (то есть «совершенных»), на котором оформился разрыв с Римской Церковью. Центром катарства в Южной Франции стал город Альби в графстве Тулузском (ныне деп. Тарн), откуда и название окситанских катаров — альбигойцы (слово впервые зафиксировано в 1181 г.). Мощный удар по катарству нанесли альбигойские войны (см. прим. 22 к Предисловию), но катарская вера сохранялась до XV в., если не позднее.

{10}

Фурнье (фр. foumier) — «пекарь», но это слово в описываемую эпоху имело еще и особый терминологический смысл: «владелец (содержатель) общественной печи для выпечки хлеба».

{11}

Цистерцианцы — монашеский орден, учрежденный бенедиктинцем св. Робертом Молезмским (ум. 1110) в 1098 г. Именно тогда он основал в Бургундии обитель Цистерциум (Cistercium), или, по-французски, Сито (Citeaux), с чрезвычайно суровым уставом. Создание сети дочерних монастырей, подчиненных Сито, ускорилось, когда в 1115 г. св. Бернар Клервоский основал цистерцианскую обитель Клерво и фактически возглавил орден. При нем цистерцианцы стали одной из влиятельнейших монашеских корпораций в Европе. К 1300 г. орден включал ок. 700 монастырей, но с XIV в. начал приходить в упадок.

{12}

В годы пребывания Жака Фурнье на епископской кафедре Памье во Франции правили Филипп V Длинный (1291—1322, король с 1316 г.) и Карл IV Красивый (1194—1328, король с 1322 г.), графский престол в Фуа занимал Гастон II (ок. 1303—1343, граф с 1315 г.).

{13}

Иоанн XXII (в миру Жак Дюэз, или д’Эз; ок. 1245— 1334) — папа с 1316 г. (второй авиньонский папа), сын сапожника из Каора (Кагора), один из самых деятельных пап своего времени, существенно пополнил папскую казну, боролся с противниками богатств Церкви, проводил профранцузскую политику.

{14}

Индульгенция — первоначально письменное свидетельство об отпущении грехов; с XIII в. — особый документ «на предъявителя», по которому (за деньги, в дар, ввиду заслуг) отпускались грехи (все, кроме смертных, либо некоторые, особо указанные в данном документе), притом как совершенные, так и еще не совершенные. С рубежа XIII и XIV вв. индульгенции выдавались только папами. Согласно католическому учению, существует так называемая «сокровищница Церкви», некая сумма благодати, создаваемой за счет так называемых «сверхдолжных заслуг», то есть за счет той благодати, которая образуется, когда праведник или святой творит добрых дел больше, нежели требуется для его спасения. Из этой «сокровищницы» Церковь и черпает должное количество благодати, чтобы отпустить грехи тем, кто раскаивается, но не совершил (пока) достаточного для искупления своих грехов числа добрых дел.

{15}

Переводчик передал русским историческим термином «обелены», то есть выведены из-под обложения, освобождены от повинностей, французское слово dispensés — здесь: «освобождены, избавлены». Это слово восходит к лат. dispensatio — «раздача, распределение», что в Средние века имело особое техническое значение: освобождение от церковного наказания, выведение из-под общего канонического правила. Десятина, распространившаяся в Западной Европе по меньшей мере с V в. и с VIII в. ставшая обязательным налогом в пользу Церкви, тем не менее понималась как акт благочестия, а неуплата ее — как преступление против Бога и Церкви. На протяжении всего Средневековья (а кое-где и вплоть до отмены в католических странах Европы в XVIII — XIX вв.) не прекращались споры о том, десятую часть чего должен платить каждый христианин: урожая только зерновых или урожая вообще, только урожая или также приплода скота, только сельскохозяйственной продукции или любого дохода...