ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭКОЛОГИЯ МОНТАЙЮ: ДОМ И ПАСТУХ
Глава I. Окружающая среда и органы власти
Для начала два слова по поводу демографии деревни. Буду краток, оставляя за собой право вернуться к отдельным аспектам в одной из последующих глав. Монтайю не относится к числу крупных приходов. На момент событий, потребовавших вмешательства Фурнье, местное население насчитывало от 200 до 250 жителей. В конце XIV века, после Черной Смерти{36} и первых, прямых или косвенных, потерь от войн с Англией, податные списки и цензовые книги графства Фуа будут насчитывать в той же самой общине только сотню душ на 23 двора[12]. Допустим, это обычное сокращение населения более чем вполовину, которое регистрируется почти по всему югу Франции под воздействием катастроф второй половины XIV века. Но во время антикатарских репрессий такого еще не было...
«У истоков Эрса среди пастбищ и лесов есть плато прекрасной земли Айон»[13]. Деревня Монтайю возвышается над плато, образуя многоэтажную конструкцию: на вершине холма, за который в 1320 году цепляется община, насупился замок, ныне лишь величественными руинами напоминающий о себе. Ниже, уступами — дома, зачастую смежные; иногда отделенные друг от друга небольшими, подвергающимися набегам свиней, садиками, дворами и площадками для молотьбы. Само поселение не укреплено (в случае опасности всегда можно укрыться выше, за стенами замка). Однако нижние дома заметно жмутся друг к другу так, чтобы их внешняя сторона образовывала естественную защиту, проход в которой именуется «порталом». В Новое и Новейшее время деревня, впрочем, отвергнет близость к замку и переместится несколько ниже по склону холма.
Извилистая улица в XIV веке, как и сегодня, нисходит к приходской церкви, расположенной ниже жилья. Еще ниже находится часовня Девы Марии: она связана с народным культом отдельно стоящих камней{37}. Местное кладбище примыкает к этому нижнему святилищу, посвященному Богоматери. Оба культовых сооружения выполнены, по крайней мере отчасти, в романском стиле и относятся к периоду до 1300 года.
Ближние окрестности Монтайю в рассматриваемую эпоху образуют шахматную доску парцелл{38}, прямоугольных grosso modo{39}; куцых во всяком случае. Они покрывают вторичные известняки плато, с грехом пополам взбираются по первичным грунтам ближней горы[14]. Каждая из них не более гектара (порядка 20—30 ар). Местные хозяйства обладают соответственно некоторым количеством подобных парцелл — полей и лугов, разбросанных по местности. Возделывают их с помощью сохи, запряженной быками, коровами, мулами или ослами. Межевые валы, особенно заметные после зимних снегопадов, отделяют участки один от другого. Поскольку земля расположена на склоне, значит, почти всегда эти межи выстраиваются в порядок — классический для стран Средиземноморья — ступенчатых террас. Наконец, различают версены (обработка более или менее постоянная с недолгим паром) и бузиги, парцеллы временной эксплуатции, вырубаемые или выжигаемые время от времени в залежах[15].
Земля Монтайю, слишком высоко расположенная, слишком холодная во времена Жака Фурнье, также как и сегодня, не знала винограда. Здесь возделывали зерновые: скорее овес и пшеницу, нежели ячмень и рожь; этого едва хватало — по причине суровости климата — на жизнь, а еще приходилось считаться с неурожайными годами. Кроме того, земледельцы первого десятилетия XIV века простодушно выращивали репу задолго до усилий английских агрономов по ее внедрению на континенте в XVIII веке под названием турнепса. Возможно, был и ферраж, иначе говоря, злаки, предназначенные к скашиванию недозрелыми на корм скоту. Была, конечно же, пенька, культивируемая на конопляниках. Женщинам приходилось ее трепать, чесать в зимнее время (I, 377). Что касается льна, то само его присутствие на такой высоте, с учетом топонимики эпохи, кажется маловероятным. Кроме уже упомянутых животных (быки, коровы, ослы, мулы), используемых как тягловая и вьючная сила, разводили свиней, птицу на задних дворах (кур и гусей) и, конечно же, сотни баранов, не считая тысячных стад овец, которых монтайонцы 10-х годов XIV века, великие мастера отгонного животноводства, пасли и в хорошие, и в плохие годы на зимних пастбищах Лораге и Каталонии. Возвращаясь к лошадям и быкам, надо ли добавлять, что деревня не знала колеса: соха была, но не было ни плугов, ни повозок. Они использовались только в низовых землях и в долине Арьежи.
{36}
{37}
Здесь имеется в виду известный практически всем народам мира культ отдельно стоящих камней (наиболее известный пример — огромные мегалиты, распространенные в Западной Европе и Северной Африке в III—II тыс. до н. э.), которые символизировали Мировую Гору — место, где земля встречается с небом и где проходит ось мира. В народных представлениях и в религиозной литературе Средневековья скала, камень — одна из мифопоэтических метафор Девы Марии, символизирующая ее центральное положение в мире, ее посредничество между Богом и людьми, ее несокрушимую мощь в заступничестве за людей.
{38}