Поскольку речь шла об уничтожении правительственных комитетов и прежде всего Комитета общественного спасения, об учреждении власти комиссии четырех, то можно считать, что монтаньяры попытались, опираясь на народное восстание, осуществить государственный переворот. Однако эта попытка оказалась еще менее подготовленной и организованной, чем само довольно сумбурное, стихийное прериальское восстание. Во всем происходившем было очень много эмоций и совсем не было тактического расчета. Главное же несчастье состояло в отсутствии какой-либо практической организационной связи между восстанием народа и экспромтом монтаньяров.
В половине двенадцатого раздалась громкая барабанная дробь. Во все двери зала заседаний Конвента ворвались верные термидорианцам гвардейцы. После короткой попытки сопротивления восставшие разбежались. Вернувшиеся депутаты немедленно приняли декрет об аресте 14 депутатов-монтаньяров.
Однако на другой день восстание продолжалось. Санкюлоты захватили здание Ратуши, а затем двинулись к Конвенту. Они направили пушки на Тюильри. Его защитники во главе с генералом Дюбуа насчитывали в своих рядах 40 тысяч человек. Однако их канониры перешли на сторону восставших. К ним присоединились и жандармы.
Председательствующий в Конвенте Лежандр в отчаянии заявил, что депутатам остается лишь ждать смерти. Термидорианцев спасли неорганизованность, беспечность и доверчивость бойцов из предместий. Они поверили десяти депутатам, которые пообещали решить вопрос с продовольствием и даже с Конституцией 1793 года. Народ воспринял всерьез комедию братания и с наступлением ночи мирно вернулся в свои секции. Победили восставших не оружием, а ложью. Народ не смог выдвинуть политических руководителей и ему, как говорили санкюлоты, «задурили голову речами».
Разыгрывая комедию «братания», власти спешно созывали «добрых граждан» и создали специальные надежные буржуазные отряды во главе с генералом Мену. В ночь с 3 на 4 прериаля захваченное врасплох предместье Сент-Антуан покорилось. Немедленно начались репрессии. Арестовали еще нескольких депутатов, на этот раз бывших членов старых комитетов. Исключение сделали лишь для Карно как «организатора победы». 13 прериаля арестованы бывшие комиссары Конвента. Суровой чистке подверглись парижские секции: 1200 человек арестовали, 1700 других — «разоружены», их лишили оружия, что автоматически означало и лишение всех гражданских прав. Создали военную комиссию, фактический трибунал. Он вынес 76 приговоров участникам Прериаля, из которых 36 смертных. На смерть осудили 18 жандармов, перешедших на сторону восставших, пятерых руководителей восстания. 17 июня 1795 года к смертной казни приговорили шесть депутатов-монтаньяров. Это были представители «вершины» Горы, присоединившиеся к восстанию: Дюкенуа, Гужон, Ромм, Бурботт, Дюруа и Субрани.
Гибель этих людей — «последних монтаньяров», «мучеников Прериаля» — явилась трагическим и величественным финалом истории монтаньяров. Перепуганные термидорианцы уже на другой день отправили их в Бретань — западную оконечность Франции. В море, недалеко от побережья этого полуострова (два часа ходу на лодке), на скале находилась старинная крепость Торо. В казематах этого мрачного сооружения спрятали «последних монтаньяров» до тех пор, пока не подготовили все для расправы над ними с помощью комедии военного суда. Подсудимые держались мужественно и достойно. Они знали, что их ждет, но никто из этих истинных героев ни от чего не отрекся, не дрогнул, не унизился до мольбы о пощаде. Их мысли и чувства, общие для всей этой когорты подлинных рыцарей Революции, Гужон выразил в своем последнем письме к родным, в котором писал, что он «рад умереть за конституцию равенства». «Я поклялся ее защищать, — заявлял Гужон, — и за нее погибнуть; я умираю, радуясь, что не изменил своей клятве».
Сходные чувства и мысли выражали и другие «последние монтаньяры». Дюкенуа в предсмертном письме к жене хочет, чтобы его кровь «навсегда скрепила свободу и равенство». Он просит воспитать его детей в республиканских чувствах и заканчивает словами: «Да здравствует демократическая республика!»