К этому часу стемнело и я проголодался. Я прошел по коридору на кухню и застал там лишь одного мальчика. Я попросил его дать мне что-нибудь поесть и вернулся к Виктору. Вскоре он принес мне хлеб, мясо и сыр. Ел я в комнате, мальчик стоял рядом и внимательно смотрел на меня. Виктор, как и раньше, лежал с закрытыми глазами, и мне показалось, что он спит.
– Как по-вашему, ему станет лучше? – спросил меня мальчик. Он говорил не на диалекте.
– Думаю, что да, – негромко отозвался я. – Если бы кто-нибудь помог мне перенести его в долину и мы бы нашли там врача.
– Я помогу вам, – сказал мальчик, – я и два моих друга. Мы отправимся завтра. Потом будет трудно.
– Почему?
– Мужчины из долины собрались и послезавтра явятся сюда. Они вне себя от злости и решились действовать. Тогда я с друзьями присоединюсь к ним.
– Что же должно произойти?
Мальчик заколебался и бросил на меня быстрый взгляд.
– Не знаю, – замялся он и выбежал из комнаты на кухню.
Я услышал голос Виктора.
– Что тебе сказал мальчишка? – спросил он. – Кто должен прийти сюда из долины?
– Я так и не понял, – уклонился я от ответа, – вероятно, какая-то экспедиция. Но он обещал помочь мне перенести тебя завтра в долину.
– Никакие экспедиции здесь сроду не были, – возразил мне Виктор, – он что-то путает.
Он позвал мальчика и, когда тот пришел, заговорил с ним на диалекте.
Парнишка был явно встревожен, отвечал ему нехотя и неуверенно. В разговоре они несколько раз упомянули Монте-Верита. Наконец мальчик ушел, оставив нас вдвоем.
– Тебе что-нибудь ясно? – обратился ко мне Виктор.
– Нет, – глухо сказал я.
– Не нравится мне это все, – начал он, – тут что-то не то. Я это чувствую с тех пор, как лежу здесь. Местные вдруг как-то совсем одичали, скрытными сделались. Мальчик мне сказал, что в долине паника, народ рассержен. Ты об этом что-нибудь слышал?
Я не знал, имеет ли смысл говорить ему правду. Он не отводил от меня глаз.
– Хозяин гостиницы был неприветлив, – заметил я, – он отговаривал меня от похода на Монте-Верита.
– А по какой причине?
– Он просто сказал, что там могут быть волнения.
Виктор молчал. Я понял, что он размышлял над моими словами.
– Ты не знаешь, исчезла ли из долины какая-нибудь женщина? – спросил он.
Лгать было бесполезно.
– Я слышал что-то о пропавшей девушке, – ответил я, – но не уверен, правда ли это.
– Должно быть, правда. Да, вот в чем дело.
Он долго молчал, и я не видел его лица, оно было скрыто в тени. В комнате горела только одна лампа, слабо освещая все вокруг.
– Ты должен подняться завтра на вершину и предупредить Анну, – проговорил он наконец.
Я понял, что ждал от него такого решения. Я спросил Виктора, как это можно будет сделать.
– Я нарисую тебе дорогу, – сказал он, – да тут и ошибиться трудно. Она идет прямо по старому руслу ручья, все время к югу. Дождей сейчас нет и пройти легко. Бели ты отправишься на рассвете, впереди у тебя целый день.
– А когда доберусь?
– Ты должен оставить письмо, как я это делал, а затем удалиться. Они не возьмут его, пока ты там. Я тоже напишу. Скажу Анне, что заболел, а ты появился внезапно, почти через двадцать лет. Знаешь, сейчас, когда ты с мальчишкой разговаривал, я подумал, что все у нас похоже на чудо. Я вдруг почувствовал, что это Анна прислала тебя сюда.
Его глаза сияли прежней юношеской верой, которую я хорошо помнил.
– Возможно, – ответил я, – или Анна, или то, что ты когда-то называл моей горной лихорадкой.
– А разве это не одно и то же? – заключил он.
Мы долго глядели друг на друга в тишине маленькой темной комнаты. Затем я повернулся и попросил мальчика принести мне матрас и подушку. Устроился я на полу рядом с кроватью Виктора.
Ночь он провел беспокойно, дышал прерывисто и с трудом. Я несколько раз подходил к нему, давал аспирин и воду. Он сильно потел, что могло означать перелом, к лучшему или худшему, я не знал. Ночь казалась бесконечной, и я почти не сомкнул глаз. Мы оба бодрствовали, когда начало светать.
– Тебе пора собираться, – обратился он ко мне. Подойдя к нему, я обнаружил, что кожа у него стала совсем холодной и влажной. Я убедился, что ему много хуже, он очень ослабел. – Передай Анне, – сказал он, – что, если люди из долины явятся сюда, ей и всем остальным грозит большая опасность. В этом я уверен.
– Я напишу ей, – предложил я.
– Она знает, как я ее люблю. Я всегда писал ей об этом, но ты можешь сказать еще раз. Подожди в лощине. Тебе придется пробыть там часа два-три, а может быть, и больше. Затем возвращайся к стене и подойди к россыпи камней.