— Действительно разные, — ответил Луис. — И честно говоря, я сильно сомневаюсь, что они смогут понять друг друга, пока остаются, как вы говорите, «туземцами» и «европейцами» в чистом виде. Но, возможно, все переменится, стоит им слиться воедино.
— Слиться воедино? — переспросила она, пораженная точностью этого слова. — Но почему именно слиться?
— Потому что боюсь, сколько бы они не смешивались, всегда будет возможно различить, какое происхождение имеют те или иные черты человека. Уж больно они разные, даже менее похожи, чем шведы и негры.
— Очень интересно!
— Но у вас нет причин для беспокойства. Не думаю, что с Гаитике будут проблемы. Проблемы возникнут у него самого, и гораздо позже. А сейчас для нас самое важное — достичь Саманы прежде, чем нас догонят солдаты.
— Думаете, нас будут преследовать?
— Уверен.
К сожалению, дон Луис оказался прав: один из отрядов лейтенанта Педрасы уже вернулся с востока, добравшись до самого Сан-Педро и никого не обнаружив, а другой — с запада, и теперь лейтенант, обливаясь холодным потом, стоял перед доном Бартоломео Колумбом и докладывал, что его разведчики обнаружили следы повозок доньи Марианы Монтенегро, которые определенно поворачивают на север, то есть к заливу Самана.
— Вы сможете их догнать?
— На хороших отдохнувших конях — запросто, ваше превосходительство, — убежденно ответил лейтенант. — Эти повозки тащатся, как черепахи.
Брат адмирала приказал алькальду забрать всех лучших в городе лошадей и предоставить их лейтенанту и его людям, чтобы они пустились в погоню за беглецами, после чего прекрасную немку предполагалось повесить на главной площади в назидание всем прочим ослушникам, дабы неповадно было оспаривать приказы вице-короля.
Бедный Мигель Диас, в чьем сердце еще жива была привязанность к донье Мариане, погрузился в глубокую печаль и решил обратиться за советом к своей супруге, индианке Исабель, прежней владелице земли, где теперь основали новую столицу, Санто-Доминго, она-то и сообщила о богатейших золотых рудниках.
— Откажись повиноваться, — только и сказала ему индианка.
— В таком случае на виселицу вздернут нас, — убежденно ответил бедняга. — Братья Колумбы и так давно уже хотят отобрать мою долю, — он безнадежно покачал головой и сокрушенно добавил: — Нет, я не могу отказаться, но и не хочу, чтобы ее повесили. Она всегда была так добра к нам!
Добрая индианка — здоровенная бабища, для которой родить очередного младенца было не сложнее, чем сплюнуть сквозь зубы, сначала долго раздумывала, потом задала мужу несколько вопросов, после чего посоветовала не беспокоиться насчет немки: пусть солдаты отправляются за ней в погоню, и чем скорее, тем лучше.
— На пути у зла частенько возникают преграды, — таинственно сказала она. — Кто знает, вдруг боги решат ей помочь.
— Но как? — в отчаянии воскликнул алькальд. — Повозкам потребуется по меньшей мере три дня, чтобы добраться до места, а всадники Педрасы покроют это расстояние за день.
— Не теряй веры! Не теряй веры!
Но он никак не мог убедить себя в возможности чуда. Когда вооруженные всадники, отчаянные головорезы ветераны множества битв с «голыми дикарями», на чьих желтых лицах застыла хищная решимость, пустились в погоню, дон Мигель не сомневался, что судьба доброй Марианы Монтенегро решена, и ее ждет виселица на главной площади.
— С них станется пустить ее по кругу и замучить до смерти, а потом бросить тело собакам! — простонал он в отчаянии. — Это настоящая банда головорезов!
Возможно, сами они и не считали себя бандой головорезов, но, вне всяких сомнений, настроены были весьма решительно. Неутомимые наездники мчались во весь опор до полудня, не останавливаясь по дороге ни на минуту, пока лейтенант Педраса не объявил привал, чтобы передохнуть и перекусить в тени раскидистого каштана, благо добрая индианка Исабель снабдила их в дорогу роскошными яствами и крепким дешевым вином.
— Такими темпами мы догоним их еще до вечера, — заявил он самодовольно. — А если захватим и корабль, будьте уверены, мы можем рассчитывать на повышение и достойное вознаграждение.
— Такими темпами — разумеется, — заметил андалузец из Убеды по имени Молина, снискавший славу отчаянного скандалиста и ловеласа. — Скажу честно, я не мечтаю о лучшей награде, чем провести часок с доньей Марианой где-нибудь под кустом.
— Тогда вперед! — ответил лейтенант. — Быть может, уже вечером ты получишь свою награду.
Они снова взобрались по седлам, слегка отяжелев от обильной еды и вина, и помчались по широкой колее, оставленной колесами повозок. Однако, проскакав три или четыре лиги, Молина нервно окликнул Педрасу: