Анакаона, питавшая слабость к безумному дуэлянту, так напоминавшему ее большую любовь, Алонсо де Охеду, не колеблясь отдала руку дочери ему, оставив ни с чем зловещего Рольдана, который годы спустя отомстил ей за это унижение самым грязным и подлым способом. Эта месть осталась в истории как одна из самых хитроумных и гнусных интриг времен открытия и завоевания Нового Света.
Однако пока еще Анакаона оставалась в числе самых уважаемых и влиятельных на острове людей. Благодаря своему высокому положению она сумела заполучить на службу личного предсказателя по имени Бонао — близорукого мальчика, едва способного рассмотреть собственные пальцы, однако наделенного необъяснимым даром видеть будущее.
— Твой отец жив, — произнес он, слегка коснувшись руки Гаитике. — Он сейчас далеко, за морем, за высокими горами, но он жив.
— Мы когда-нибудь с ним встретимся? — спросил мальчик.
— Это зависит от того, что ты готов сделать, чтобы его найти.
— Но мир такой огромный. Ты можешь хотя бы сказать, где его искать?
Бонао застыл, словно пытаясь сосредоточиться на трудном и ответственном деле, ведь одно его слово — и кто-то отправится в далекие неизведанные края. Наконец, он повернулся к собеседнику и решительно поднял руку.
— Вон там, — произнес он убежденно.
Бонифасио Кабрера прочертил на земле линию в указанном направлении, выложил ее камнями, и спустя пятнадцать дней вернулся на это место вместе с Моисеем Соленым, чтобы тот рассчитал курс со свойственной ему дотошностью.
— Юг, три румба на юго-запад, — произнес капитан.
— И что это означает?
— Куда нам двигаться.
Хромой Бонифасио Кабрера, которого ужасно раздражала капитанская манера говорить, вооружился терпением, набрал в грудь воздуха, словно собирался нырнуть, и попросил:
— Вас не затруднит сделать нечеловеческое усилие и попытаться мне объяснить, хотя бы в двадцати словах, почему вы так в этом уверены.
— Судя по тому, что Охеда обнаружил его след возле озера Маракайбо, Сьенфуэгос должен быть где-то в двухстах лигах к западу.
— Спасибо! Тысячу раз спасибо!
— Не за что.
— Вы действительно верите, что мальчишка может быть прав?
— Нет.
— Так что же тогда?
— Нужно искать.
— И вы считаете, что начать можно с любого места?
— Именно так.
Они вернулись в столицу, в Санто-Доминго, где Ингрид Грасс, получившая хорошее образование и весьма сдержанно относившаяся к предсказателям и чудесам, тем не менее заинтересовалась тем, что среди бесконечного множества вариантов близорукий мальчишка выбрал именно это, настолько совпадающее с теми сведениями, которыми она сейчас обладала.
— Охеда заверил, что Сьенфуэгоса видели на озере Маракайбо, вероятно, он ушел в горы на юг в компании чернокожей девушки, — сказала она. — Удивительно, что мальчик так точно угадал место. Просто поразительно.
Она провела бессонную ночь, в голове роились мысли о том, что человек, с которым она рассталась при таких нелепых обстоятельствах много лет назад, до сих пор жив и бродит где-то «там, в горах, вдали от моря». С первыми лучами зари она отправилась на верфь и без каких-либо предисловий обратилась к вспотевшему Сиксто Вискайно:
— Я хочу, чтобы корабль был готов к отплытию к следующему месяцу.
— В общих чертах будет готов, — заверил плотник. — Пока не готова еще кормовая надстройка, и нужно его проконопатить, просмолить и покрасить. Будет готов в июне.
— В мае.
— В июне, — настаивал тот. — Послушайте, сеньора! Вы хотите иметь хороший корабль, и он у вас будет, но не просите меня совершить чудо.
— Я и не прошу вас о чуде, — ответила немка, прерывая его тираду. — Но я готова добавить еще пять кошельков золота, если корабль будет готов к следующему месяцу.
Плотник посмотрел на нее с носа недостроенного корабля, вытер лицо грязной ладонью, что-то подсчитывая про себя, и наконец кивнул:
— Ну что ж, идет! Сделаем к маю, если вы сможете найти на этом гребаном острове людей, умеющих плотничать, конопатить и забивать гвозди, — он звонко прищелкнул языком. — Кстати, как вы собираетесь его назвать?
Немка на несколько секунд задумалась, а потом ответила с лукавой улыбкой: