— Так ведь я нечаянно, дяденька!
— Нечаянно? Я все видел, негодяй! Вот я в милицию тебя…
Парень скакнул в сторону и исчез за углом.
…В тот день октябрята решили, что их вожатый не только самый умный, но и самый сильный человек на свете.
Глава ШЕСТАЯ
Леня Кац ушиб коленку, и Сереже пришлось провожать его до самого дома.
— Тебе очень больно, Леня?
— Нет, ничего, — кривясь от боли, сказал Леня. На его глазах блестели слезинки.
— Ты держись покрепче за мою руку.
Сережа помог мальчику подняться на второй этаж и позвонил. Им открыл дверь пожилой морщинистый мужчина с седыми бровями.
— Дедушка, ты не пугайся, — слабо улыбнулся Леня, — я немножко упал.
— Нет, вы посмотрите на этого сорванца! — сипловатым баском сказал дедушка. — Он прыгает на одной ноге и говорит, что немножко упал! А ты, мальчик, помог ему добраться до дому? Спасибо, дорогой!
— Это наш вожатый — Сережа, — сказал Леня.
— Ах, так ты тот самый Сережа, руководитель октябрятского войска? — заулыбался дедушка. — Заходи, Сережа, я должен тебя угостить…
Сережа вошел в квартиру. В квадратной комнате за большим круглым столом сидел хорошо одетый темноволосый молодой человек. Сережа сразу заметил, что он носит не галстук, а «бабочку». Молодой человек нетерпеливо постукивал по столу мизинцем, украшенным массивным перстнем с черным камнем.
— Теперь мне некогда, — сухо сказал дедушка молодому человеку. — К нам пришел гость, и мне надо угостить его чаем.
— Но мы не кончили разговор, Илья Ильич, — постучал мизинцем молодой человек.
— Я ничего не смогу для вас сделать.
— Вы просто не хотите ничего сделать, Илья Ильич! Вы знатный кожевник Ростова и, если бы захотели, могли бы организовать для нашего джаза каких-то десять пар лакированной обуви.
— Лакированная обувь продается в универмаге.
— Но зачем же я буду переплачивать в универмаге?
— Послушайте, — сказал дедушка, — мне надоели эти разговоры. Что значит «переплачивать»? У обуви есть государственная цена!
— Я прошу вас оказать помощь самому популярному джазу в городе.
— А я терпеть не могу джазовой музыки. И вообще мне неприятен этот разговор.
Молодой человек нервно поднялся и заложил руки в карманы. Он стоял в нарядном костюме, слегка раскачиваясь на носках, и Сережа подумал, что он чем-то очень напоминает Петушкова.
— Илья Ильич, мне достоверно известно, когда к вам с такой просьбой обратился Ростовский театр имени Горького, вы для какого-то спектакля сделали этому театру не десять, а двадцать пар лакированной обуви.
— Было такое дело, — спокойно сказал Илья Ильич. — Так это же театр имени Горького! Настоящее искусство! И там был официальный заказ нашей фабрике… И заметьте, по государственной цене!
Илья Ильич хотел еще что-то прибавить, но в эту минуту его внук сделал неосторожный шаг и вскрикнул.
— Ах, Леня, — покачал головой дедушка, — у тебя, кажется, распухла коленка… Слушай, Сережа, расскажи, пожалуйста, что случилось с его коленкой?
— Мы шли по улице, и Леню толкнул какой-то хулиган…
— Петька Калюжный с Береговой улицы, — невесело прибавил Леня. — Ты его видел, дедушка. Он жуткий хулиган! Сережа дал ему по зубам!
— Ну, по зубам, может быть, и не надо было давать, — вздохнул дедушка, — для этого есть милиция… Покажи-ка мне свою ногу, Леня… Ну, конечно, у тебя растяжение.
Молодой человек раскачивался на носках.
— Ну, конечно, — криво усмехнулся он, — вашего внука истязают хулиганы, и вы спокойны, а вести разговор со своими людьми вам неприятно. Я же ваш сосед!
— А знаете, что я вам скажу? — вдруг проговорил Илья Ильич. — Вы не музыкант, а мелкий жулик, и еще хотите, чтобы я помогал вам!
— Ну, знаете, Илья Ильич, за такие слова…
— Я отвечаю за свои слова! «Свои» для меня все советские люди.
— Может быть, вы хотите сказать, что ногу вашему внуку тоже поломал свой человек?
— Нет! Ногу моему внуку поломал хулиган! Но этот Петька Калюжный еще дурак и молокосос, и надо думать, его еще можно воспитать. А вот можно ли воспитать вас, я не знаю! Зачем вы снова сели за стол? Наш разговор закончен, и вы можете уходить на все четыре стороны!
…Поздно вечером, уже в постели, Сережа рассказал отцу о Петьке Калюжном и молодом человеке с «бабочкой». В комнате было темно и тихо и только слышалось, как в кухне бабушка осторожно ставит в буфет вымытую посуду.
— Судя по всему, сынок, Илья Ильич очень порядочный человек, — сказал отец.