Лиза на цыпочках вернулась в свою комнату. Катя сидела на раскладушке и вглядывалась в темное окно.
— Который час? — спросила она встревоженно.
— Кажется, начало первого, — зевнула Лиза, натягивая на себя одеяло. — А ты чего не спишь?
— Так просто… Ты не заметила, вернулся домой Стёпа?
— Нет, не вернулся.
— Странно…
— Ничего странного, ведь он говорил, что собирается на праздничный вечер.
Катя молча надела халатик.
— Ты куда, Катя?
— Не спится… Посижу на веранде.
Она вышла на веранду и открыла дверь во двор. Ночной воздух был чист и холодноват и словно водой обдал ее лицо, шею и голые коленки. Пахло молодой зеленью. Было так тихо, что Катя отчетливо услышала, как где-то очень далеко внизу, на берегу Дона, работала лебедка и звонкий голос кричал: «Майна! Майна! Вира!..» Кусты сирени во дворе, густые и темные от распустившихся листьев, стояли неподвижно и будто прислушивались к далеким голосам. Бесчисленные звезды мерцали в небе и, казалось, дышали. Большая яркая бабочка влетела перед верандой в полосу света, ударилась несколько раз о стекло и села на перила крыльца. Можно было подумать, что ее бордовые крылья с изящными белыми разводами сделаны из бархата. Катя протянула к ба-: бочке руку, та шевельнула крыльями, вспорхнула и исчезла во мраке.
…В третьем часу ночи улицу осветили фары автомобиля. У калитки они погасли, шумно хлопнула дверца такси, и во двор вошел Степан. Фары снова вспыхнули, и машина, неторопливо переваливаясь на ухабах, скрылась за углом.
Катя дремала на веранде, положив на стол голову.
— Ты здесь? — удивился Степан. — В чем дело?
От него пахло дорогими духами и вином.
— Я ждала тебя, Степа…
— Что за глупость! Я же не ребенок, Котенька.
Она подошла к нему и положила ладони на его грудь.
Степан увидел слезы в глазах сестры и спросил озабоченно:
— Да что случилось? Тебя кто-нибудь обидел?
— Нет, никто…
— Почему ты плачешь?
— Не знаю… так… — Она вытерла глаза согнутым пальцем.
— Ничего не понимаю, — сказал Степан и пожал плечами.
— Степа… можно тебе задать один вопрос?
— Конечно.
— Откуда у тебя столько денег?
Он снял шляпу и прошелся по веранде.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— А разве я не имею права спросить?
— Нет, разумеется, можешь… Ну хорошо, я отвечу… Я получил премию от горторга. Я уже говорил об этом.
— Все равно у тебя… очень много денег… Очень много, Степа! Я видела…
— Ну, знаешь, это уже не твое дело! Ступай спать! Катя молча пошла в дом.
Глава ДЕСЯТАЯ
На ростовских улицах зацвела белая акация. Кто живал в Ростове, тот на всю жизнь запомнил это похожее на чудо белое кипение. Бесконечные ряды деревьев походят на сугробы. Город заполнен нежными и пышными цветами. Пряный аромат наполняет улицы, мощно вливается в открытые окна домов, трамваев и троллейбусов. Он ни на что не похож, этот резкий и дурманящий аромат. Так пахнет только один цветок на нашей планете — белая акация.
Никто не продает и не покупает этих удивительных белых цветов, потому что они всюду: на улицах, во дворах, в скверах. Ростовчане ходят на заводы, в учреждения, в школы чуточку хмельные от этого всюду проникающего и обволакивающего запаха. У всех невольно начинают сверкать глаза, с лиц не сходят улыбки, и все словно молодеют. Мелькают на улицах летние платья и костюмы, звучит смех, и яркое южное солнце заливает город слепящим светом.
Десятки тысяч ростовчан уезжают на противоположный берег Дона на пляж. Песчаные отмели реки кишат полуголыми ростовчанами, похваляющимися друг перед другом первым летним загаром.
Особенно остро воспринимала это удивительное южное чудо Катя, которая родилась на севере, в тайге. Часами она просиживала в гамаке, запрокинув голову и глядя затуманенными глазами на белое кипение акаций.
Матери Кати и Лизы были родными сестрами, но еще в двадцатых годах мать Кати вышла замуж и уехала в Тобольск к родителям мужа. Там она родила Степана и Катю и вскоре умерла от воспаления легких. Отец, инвалид Отечественной войны, тяжело раненный в боях под Будапештом, был похоронен рядом с женою на тобольском кладбище. Несколько последних лет Катя жила в Тобольске вдвоем с дедушкой в небольшом деревянном доме на берегу Иртыша. Степан писал редко, а приезжал в Тобольск и еще реже. Судьба, как говорил он, «носила его по просторам России». Лишь после смерти дедушки он забрал Катю из Тобольска.