— Петрусь…
— Я…
— Тут недалеко канава. По ней надо…
— Вы ждите меня, а я полезу, — прошептал Петрусь так спокойно, словно речь шла о чем-нибудь самом обычном и неопасном.
— Один полезешь? — спросил Саша, и в его шепоте послышалось разочарование. — А как же мы?
— Вас не велено брать.
— Да ведь в темноте ты не найдешь, куда там лезть, а я знаю: я там днем был!
Петрусь помолчал, по-видимому, он колебался.
— Добре, полезли вдвоем, — наконец согласился он.
Мы ждали их долго. Несколько раз над сараями взлетали осветительные ракеты, озаряя ночь ярким, режущим глаза светом. Когда над выгоном становилось светло, я видел, что Валя недвижно лежит на животе, подложив под подбородок кисти рук.
— Тебе страшно? — шепнул я.
— Да, — просто ответила она. — А тебе?
— Сначала было страшно, а теперь уже нет.
Мы замолчали. С черного неба до нас долетело далекое курлыканье.
— А журавли все летят, — шевельнулась Валя, и я услышал, как она вздохнула. — Если бы не война, уже начался бы учебный год…
— Тсс, — приподнялся я на руках, услышав шуршание лопухов, — кажется, ползут…
Это действительно возвращались Петрусь с Сашей. Они добыли два легких пулемета и, положив их возле нас, сейчас же собрались ползти снова.
— Это неправильно, Петрусь, — горячо зашептал я. — Пускай Саша теперь здесь, а я полезу.
— И я, — сказала Валя. — Слышишь, Петрусь?
— Перестаньте! — ответил он. — Что это, игра, что ли? Всем туда незачем ползти. Стыдно тебе, Валя! Ты же знаешь, что сейчас делать нужно.
— В окоп? — услышал я ее голос.
— Ну да.
Петрусь и Саша уползли. Валя прошептала:
— Возьми один пулемет, Виктор. Только осторожней, чтобы он не стукнул о лопату.
Я повиновался и тревожно спросил:
— А мы не заблудимся?
— Ну вот еще! Я здесь тысячу раз в мяч и в салочки играла.
Я слышал, как она тяжело вздохнула, поднимая другой пулемет, и подумал, что по всем правилам мне нужно было нести оба пулемета, а ей дать лопату. Но я ничего не сказал ей, понимая, что Валя ни за что не согласится на это.
Мы все дальше удалялись от сарая, поднялись и зашагали под горку, и, когда в темноте неясно блеснула река, Валя остановилась.
— Здесь…
В старом, уже начавшем зарастать травою окопе мы выкопали яму и положили туда пулеметы. Через некоторое время пришли Петрусь и Саша с какими-то ящиками.
— Патроны, — сказал Саша, тяжело дыша. — Здорово мы обставили немцев!
Скоро все было засыпано землей, и Петрусь, предупредив, что придет на другой день к вечеру, скрылся в темноте. Я спрятал в траве лопату, и мы втроем отправились домой.
Шел третий час, когда я робко постучал в дверь. Мама и тетя Нюша, разумеется, не спали. Я ждал, что они накинутся на нас с упреками и расспросами, но, к моему удивлению, обе молчали. Они не удивились даже позднему появлению Вали.
Только когда мы сели за стол и тетя Нюша принесла кастрюлю с дымящейся картошкой, я понял по их безмолвным вопрошающим взглядам, как они взволнованы.
— Можно мне у вас сегодня переночевать, тетя Нюша? — нерешительно спросила Валя.
— Конечно, детка. И сегодня и завтра — когда хочешь. Только вот…
— Что, тетя Нюша?
— Только вот не по себе нам, Витюша, с твоей мамой, что мы с ней ничего не делаем… — у тети Нюши дрогнул голос. — Мы весь вечер про это только и говорим! Все борются с проклятыми — и стар и мал. А мы, домашние хозяйки, даже за ворота не выходим. Перед вами, ребятами, стыдно.
— Да ведь мы, тетя Нюша… — начал я.
— Молчи, Витюша! — перебила она и махнула рукой. — Разве мы ничего не понимаем? Все видим и все понимаем! Ладно уж, ешьте скорей и ложитесь спать.
Глава ДЕВЯТАЯ ДНИ И НОЧИ
На третий или четвертый день Валя с горечью сообщила, что Петрусь убит во время перестрелки с немецким патрулем. За эти несколько дней мы сильно привязались к нему, несмотря на то, что он был скуп на слова и ничем кроме дела, не интересовался.
Смерть Петруся очень расстроила меня и Сашу, но горевать было некогда. Баля сказала, что нам поручено продолжать начатое дело, и мы с жаром принялись выполнять задание.
Долгое время в ту осень мы жили тревожной, лихорадочной жизнью, недосыпая, забывая о еде.
Мы вытащили из сарая десятки винтовок, автоматов и пулеметов, много гранат и ящиков с патронами, много килограммов тола.
Добытое оружие мы закапывали в старом окопе и каждый раз убеждались, что все закопанное всякий раз исчезало. Это наполняло нас радостью и гордостью и придавало новые силы: значит, мы стараемся не зря!