Часовые похохатывали у сарая. Скоро они разошлись, и один из них присел под грибком и достал губную гармонику. Кажется, он играл довольно хорошо. Бойкие звуки незнакомой мелодии звучали негромко, но четко.
Другой часовой достал из кармана небольшую книжку и, прислонившись к стене, начал листать ее.
Мы проползли под проволокой и вылезли из канавы за углом сарая. Теперь нам предстояло пробежать вдоль его стены, чтобы добраться до второго сарая, с теплыми вещами.
В первом сарае, где немцы хранили трофейное оружие, мы бывали много раз, и проникнуть туда не стоило большого труда: двустворчатые ворота этого сарая не достигали земли, и человек мог свободно пролезть под ними. Но когда мы пасли корову, я запомнил, что во втором сарае ворота были крепкими и тяжелыми и плотно закрывали весь вход.
Я с беспокойством взглянул на Валю.
— Скорей! — шепнула она и, сгибаясь, побежала вдоль стены.
Через полминуты мы очутились в узком проходе между двумя сараями и прислушались, Я ничего не услышал, кроме стука своего сердца: казалось, что уши мне заложило ватой.
Валя молча указала мне на каменную стену с небольшим застекленным окном под крышей и знаками дала понять, чтобы я ее подсадил.
Но тут «вата» из моих ушей исчезла, я опять услышал гармонику и совсем рядом, за углом, шаги немецкого часового.
Все остальное произошло в течение десяти-пятнадцати секунд. Я хотел выхватить из кармана взведенный пистолет, но, осененный мыслью, что звук выстрела может все погубить, подхватил с земли булыжник и прижался к стене сарая у водосточной трубы.
Фашистский часовой завернул за угол и прошел мимо меня, читая на ходу книжку и постукивая ногой о ногу. И почти сейчас же он увидел Валю и попятился. Он был испуган не меньше нашего и поэтому не крикнул, а как-то хрипло выдохнул:
— Хальт… Хенде хох…
Книжка полетела из его рук на землю, но, прежде чем он вскинул автомат, я ударил его булыжником по затылку.
Оглушенный гитлеровец покачнулся, приседая и размахивая рукой, и мешком свалился на землю. Было тихо. За сараем по-прежнему звучала гармоника.
Трясущимися руками я подсадил Валю. Она стала мне на плечи, торопливо вынула из кармана бутылочку с клеем, намазала стекло и приложила к нему бумажный лист. Затем она резким движением бесшумно выдавила стекло, и оно вместе с бумагой, чуть слышно звякнув, свалилось внутрь сарая.
Доставая из кармана спички и термитный шарик, Валя покачнулась и чуть было не свалилась. Она с трудом удержала равновесие, чиркнула шариком по коробке и бросила его в сарай. Пламя рванулось и глухо загудело за окном.
Пробегая мимо сарая с оружием, мы на секунду задержались у ворот, и Валя метнула под ворота второй термитный шарик. А еще через несколько секунд мы были уже в канаве и ползли по мерзлой земле.
Часовой все еще играл на гармонике. Но мы не успели добраться до кустов, как он поднял стрельбу. Откуда-то к складу, охваченному огнем, бежали солдаты. Почти немедленно они бросились обратно, потому что над ближним сараем взметнулась крыша и глухой взрыв качнул землю: это начали рваться боеприпасы.
Выгон заволокло дымом, и это нас спасло.
Только у самого дома мы опомнились и немного пришли в себя. Меня тошнило. Валя вывернула карман и высыпала осколки разбитой бутылочки от клея. Ее лыжный костюм был липкий и грязный.
— У тебя кровь, — сказал я, показывая на ее руку.
— Стеклом порезала, — едва шепнула она. Губы и одна щека у нее подергивались.
Я осторожно перевязал ее руку носовым платком.
— Пойдем, Валя, нам надо почиститься.
Она вдруг заплакала.
Что такое? — спросил я. — Тебе больно?
— Нет, ничего… Это просто так… От страха… — Она слабо улыбнулась сквозь слезы, посмотрела на выгон, над которым широко полыхало зарево пожара, и прибавила: — Как хорошо, Витя! Как хорошо!
Глава ДЕСЯТАЯ СКЛАДА БОЛЬШЕ НЕТ
Саша вернулся среди дня с мешком на спине и, что меня поразило, в форменной шинели. Коренастый и широкоплечий, он стал в ней словно стройнее и выше.
— Интересно, в какой это деревне тебе шинель подарили? — сказал я не без зависти. — Ты бы прихватил и на мою долю вторую шинелишку.