Выбрать главу

– Будешь моим щитом, – проворчал он, покосившись на лучников. – Не дергайся – и останешься жив. Понял?

– Д-да, – выдохнул раненый.

Прикрываясь стражем, Баллас начал отступать к дальнему берегу. Лучники не сводили с него глаз, однако медлили. Двое опустили оружие, третий же слегка сместил прицел, направив наконечник стрелы в лицо Балласа.

– Не дури, Харен! – крикнул пленник. – Не вздумай стрелять!

– Я никогда не мажу, – отозвался лучник. – Всажу стрелу ему в глаз – и дело с концом.

– Ты в меня ее всадишь!

– Не бойся, – отозвался страж, – все будет в по… Баллас ткнул своего пленника кинжалом в глаз и прянул вбок. Раненый взвыл от боли. От неожиданности Харен спустил тетиву, не прицелившись толком. Стрела воткнулась под ребра его незадачливому товарищу. Остальные лучники, не двигаясь с места, молча взирали на бой. Несколько минут назад они уверенно нападали; теперь Баллас ощущал их страх. Единственный противник уложил троих. Стражи вдруг поняли, что уязвимы, и решительности у них сильно поубавилось. Несколько секунд прошло в молчании. Потом лучники повернулись и кинулись к своим лошадям, привязанным под ивами. Баллас проводил их взглядом.

Краем глаза он вдруг заметил еще одного человека – толстенького лысого священника верхом на черной кобыле. Определенно Баллас где-то уже видел его… Ну да! В кабаке. Священник не заплатил по счету, и кабатчик его окликнул.

Толстяк посмотрел на удирающих стражей, ударил лошадь каблуками и поскакал прочь от реки. Баллас размахнулся и запустил меч ему вслед. Клинок плашмя ударил священника по затылку. Тот опрокинулся в седле и неуклюже сполз на землю.

Баллас подошел ближе. Священник лежал на спине. Он тяжело дышал, глядя в небо широко распахнутыми глазами, однако не двигался с места и не делал попыток подняться. Баллас озадаченно созерцал его.

– Помоги мне, – сказал вдруг священник. – Пожалуйста! У меня ноги отнялись… и руки тоже. Я ничего не чувствую. И не могу Двигаться.

– Помочь? – переспросил Баллас. – А с какой стати? Ты ведь приехал посмотреть, как эти стражи убьют меня. Разве нет?

Священник скривился.

– Я не знаю, в чем ты провинился, но в любом случае замолвлю за тебя словечко. Помоги мне – и избавишься от преследований Церкви.

– Так ты большая шишка? – прищурившись, спросил Баллас.

– Да, да! В один прекрасный день я стану Магистром.

– Врешь, скотина. – Подобрав меч, Баллас ударил священника в горло. Старик дернулся и затих. Глаза его начали стекленеть.

Баллас присел и снял с пояса мертвеца увесистый кошелек. Внутри нашлось несколько золотых монет. Сунув кошелек в карман, Баллас вернулся к реке – и тут увидел Кулгрогана. Капитан выбрался из воды, огляделся по сторонам и сплюнул на траву. Баллас остановился. Они посмотрели друг на друга.

– Ты жив, – сказал Кулгроган и оглядел поле боя. – А другие – нет. – Он посмотрел на реку, где догорала его барка, похожая на языческую погребальную ладью. – И почему же стражи напали на нас?

– Ты меня спрашиваешь? – Баллас чуть приподнял брови. – Откуда я знаю? Возможно, по ошибке…

– Я вез обычный груз, – растягивая слова, проговорил капитан. – Шелка, вино, немного серебра. Все легально. Ничего запретного. А они убили моих гребцов и сожгли мое судно! Не понимаю, в чем… Берегись!

Баллас резко обернулся. На него кинулся окровавленный страж. Каким-то чудом он до сих пор не умер. Оскользнувшись на траве, Баллас полетел с ног. Страж взмахнул кинжалом, целя ему в горло, – и отлетел назад от удара Кулгрогана. Капитан с размаху врезался в него плечом и свалил с ног. Выхватив кинжал из руки стража, Кулгроган ударил его в сердце. Страж дернулся и наконец-то затих. Кулгроган встал на ноги.

– Сильный малый, – сказал он, разглядывая мертвеца. – Глаз выколот, рука перерублена, стрела в груди, а туда же – драться.

Баллас тоже поднялся.

– Может, и по ошибке, – задумчиво протянул капитан. – Но теперь мы действительно стали преступниками. – Он кивнул на тела. – За убийство стража… Ого! – Взгляд Кулгрогана упал на труп священника. – Час от часу не легче. Ну все, приятель, нам крышка.

Вдали раздался гулкий раскат грома. Небо на горизонте осветилось вспышкой молнии. Кулгроган рассмеялся.

– Мы прогневали бога-создателя… Нет, хуже: мы прогневали Церковь. Куда же нам теперь податься?

Баллас смерил его задумчивым взглядом.

– Я не уверен, что мне нужна компания.

– Я тоже, – отозвался капитан. – Но у нас нет выбора, друг Геднер. Мы теперь повязаны одной веревочкой. И безопаснее путешествовать вместе. Вдобавок ты ранен… Что там у тебя с плечом, дай-ка я погляжу. – Он зашел Балласу за спину. – Однако! Распороло до кости.

– Заживет, – буркнул Баллас.

– Надо зашить, – отозвался Кулгроган. – А тебе самому до нее не дотянуться. Слушай, час поздний, и поднимается буря. Неплохо бы нам найти укрытие. Там разберемся с твоей раной, а потом подумаем, что делать дальше.

Баллас признал, что капитан, пожалуй, прав. Ему нужно обработать рану. А еще, если стражи вернутся, он будет не один… Баллас посмотрел на реку. Барку уже унесло течением. Дым и запах гари помаленьку рассеивались. Лишь на противоположном берегу лежал Гаруллон с торчащей из спины стрелой. А возле берега покачивалось на волнах тело Воробья.

Баллас и Кулгроган обшарили карманы убитых стражей, забрали все мало-мальски ценное, прихватили двух лошадей и повернули на север.

Стихия разбушевалась не на шутку. Как и предсказывал Кулгроган, началась буря. Ночное небо то и дело озарялось вспышками молний. Зарядил дождь; ветер бил в лицо, не давая вдохнуть. Кулгроган зябко ежился и вполголоса баловался на жизнь. Баллас угрюмо молчал.

В конце концов они отыскали пустой коровник на заброшенной ферме. Сперва сунулись было в дом – но он оказался плохим укрытием от непогоды. Крыша давно развалилась, и над гнилыми стропилами виднелось пасмурное ночное небо. Комнаты заливало дождем. А вот хлев оказался цел. Под гнилым навесом возле дома Баллас отыскал несколько вязанок не успевшего вымокнуть хвороста. Вскоре на каменном полу коровника заполыхал небольшой, но веселый костерок.

В седельной сумке одного из стражей нашлись медикаменты – в том числе игла, шелковые нитки и толченые травы, которые при смешении с водой становились дезинфицирующей мазью. Кулгроган накалил иглу на огне и заштопал Балласу разорванное стрелой плечо. Потом они достали из сумки несколько кусков вяленого мяса и, разогрев над огнем, съели.

В той же седельной сумке отыскалась и карта Друина. Баллас расстелил ее перед костром и принялся рассматривать зеленые пятна лесов, синие ленточки рек и коричневатую паутину дорог.

– Строишь планы, а? – спросил Кулгроган. Баллас поднял глаза.

– Моя сестра умирает, – отозвался он. – Мне нужно попасть в Редреат. Ничего не изменилось.

– А вот я прямо даже и не знаю, что теперь делать, – сказал капитан. – До нынешнего дня у меня была масса планов. Я погонял бы свою развалюху по Мерифеду еще годков эдак пять, а потом ушел бы на покой. У меня отложено немного денег – на безбедную старость не хватило бы, но если с умом вложить их в какое-нибудь дело, можно было бы жить… Я собирался найти себе хорошую молодую жену, она родила бы мне штук шесть крепких детишек. А теперь… – Кулгроган вздохнул. – Я убил стража. И все переменилось в единый миг.

– Никто, кроме меня, не видел, как ты его прикончил.

– Оно, конечно, так, – сказал Кулгроган – без особой, впрочем, уверенности. – И знаешь: все-таки я никак не могу понять, почему на нас напали. Неужели Церковь охотилась за мной? Ладно, я не святой. У меня много грехов. Я прелюбодействовал – и изрядно; на моей совести сотня… если не тысяча обманутых мужей. Может, у кого-то из них были влиятельные друзья? Священник, например. Или Слуга Церкви. Если кто-то пожаловался властям…