Приподняв голову, тот взглянул на стража.
– Давай! – рявкнул начальник. – Вставай.
– Я не Анхага Баллас, – сказал Баллас, сплевывая кровь. – Вы ошиблись.
– Да ну? – Командир ухмыльнулся. – Все стражи в Друине знают о тебе и получили твое описание. На свое несчастье, ты очень приметен. Тебя проще опознать, чем моржа среди кур. – Он сделал знак двум стражам. Те ухватили Балласа под локти и вздернули на ноги. Третий присел на корточки и развязал ему ноги.
Несколько секунд Баллас стоял прямо. Потом комната поплыла перед глазами, и если бы стражи не держали его, он рухнул бы на пол. Баллас застонал, к горлу подступила тошнота; его вырвало желчью. Это не было следствием избиения. Баллас вспотел, хотя было нежарко. Глаза нестерпимо щипало, ресницы намокли от слез. Утренний свет, пробивающийся сквозь занавески, казался нестерпимо ярким.
Он обвис в руках стражей. Начальник пренебрежительно скривился.
– Для опасного преступника ты что-то слишком нежен, – сказал он. – Даже такие ерундовые побои не можешь выдержать, слизняк. Мы и били-то тебя несильно. Так, для острастки.
– Меня… тошнит, – прохрипел Баллас. – Меня отравили. Старик напоил меня какой-то дрянью…
– Угу. Снотворным… – задумчиво сказал командир. – Он боялся тебя, Анхага Баллас. И решил, что будет разумнее принять меры. – Он прищурился. – Странное дело. Тебя ищут, как никакого другого преступника в Друине. А я не могу представить, что ты такое совершил. Ты не похож на фальшивомонетчика или жулика. И, кажется, не слишком большого ума для того, чтобы колдовать… Скажи: что ты сделал?
Баллас не ответил.
– Ладно, брось. Не время скромничать. Что за кошмарное преступление на твоей совести? Не каждый день Благие Магистры поднимают такой шум.
Баллас молчал. Командир смерил его долгим взглядом. Потом вздохнул и пожал плечами.
– Ладно, как знаешь. Думаю, мне расскажут, когда я сдам тебя Магистрам.
Баллас моргнул.
– Вы не собираетесь меня убивать?
– Если ты нас к тому не вынудишь, – отозвался командир. – Магистры приказали уничтожить тебя на месте и отослать голову в Эскларион Сакрос. Но я думаю, они будут рады получить тебя живьем. Сдается мне, они знают много способов наказать человека сообразно его преступлениям – весьма болезненным образом – и с удовольствием применят к тебе всяческие репрессалии. – Он ухмыльнулся. – Взамен я получу хорошее вознаграждение. Когда я проснулся ныне утром, мне виделись только темные тучи. Теперь же ярко сияет солнце. Удивительно, как переменчива фортуна… – Командир перевел взгляд на стражей. – Ну, берите его. Пошли.
Они выволокли Балласа в соседнюю комнату. Здесь ожидал Люджен Краск, а вместе с ним – рыжеволосая девушка. Дочь Краска, понял Баллас. Раньше он не видел ее – только слышал голос, долетавший из-за деревянной стены домика. Из комнаты дверь вела на улицу. Балласа вытолкали наружу и сволокли по лесенке. Перед домом расстилалось царство камышей, тумана и темной воды. Баллас увидел это в единый миг – а потом дневной свет ударил в глаза, и голова словно взорвалась изнутри. Сморщившись, он зажмурился и услышал рядом голос командира:
– Краск, у твоего снотворного просто великолепные побочные эффекты. Глянь на него: слаб как котенок.
– К вечеру все пройдет, – отвечал Краск.
– А до того?
– Он будет чувствовать себя больным, – сказал Краск. – Как при лихорадке.
Баллас глянул сквозь полуопущенные ресницы. Свет пронзал мозг словно раскаленная игла. Хотелось снова закрыть глаза, однако он сопротивлялся этому желанию. Сейчас нельзя быть слепым. Если придется бежать, он должен ориентироваться в ситуации и на местности. Баллас оглядел болото, изыскивая способы для побега, но ничего путного не обнаружил.
Дальше стало хуже. Командир стражи вынул из сумки длинную цепь с петлей из звеньев на одном конце и накинул на Балласа.
– Отличная вещь, – сказал он. – Называется «душитель». Такие штуки усмиряют самых норовистых. Неприятно, спорить не буду. Зато как действенно!
Он дернул цепь, и петля затянулась вокруг шеи. Острые тяжелые звенья впились в кожу и кадык, все глубже врезаясь в плоть. Баллас закашлялся, у него потемнело в глазах. Мгновенно закружилась голова, колени подломились. Командир, явно довольный эффектом, сильнее натянул цепь. Опрокинувшись на бок, Баллас схватил цепь возле петли, не давая ей затянуться еще туже.
– Опусти! – рявкнул командир. Баллас поудобнее перехватил цепь.
Зарычав от ярости, командир ударил его сапогом в лицо. Баллас упал навзничь и невольно взглянул на небо. Сквозь туманную дымку пробивалось солнце – и снова свет раскаленным копьем пронзил мозг. Баллас застонал и закрыл глаза, не в силах терпеть эту пытку. Цепь врезалась в горло. Его затрясло от боли и холода. Только сейчас Баллас понял, что он почти обнажен. Кроме штанов, на нем не осталось ничего из одежды. Краск, должно быть, снял с него мокрое, когда приволок в дом. Теперь он лежал почти голый на мерзлой земле. От холода заломило кости. Баллас осторожно приоткрыл глаза.
– Дайте мне что-нибудь надеть, – выдавил он. Командир рассмеялся.
– Прохладно? Что тебе надо? Теплый шерстяной плащ, а? Может, еще перчатки и шарфик? Это привилегия законопослушных граждан. Думаешь, когда тебя доставят к Магистрам, они обеспечат тебе все удобства? – Он сплюнул на землю. – Осмелюсь сказать, там тебе будет хуже, чем здесь. Теперешнее состояние покажется райским блаженством.
– Я замерзну до смерти, – буркнул Баллас. Он заметил, что болотную воду покрывает тонкая корочка льда. Головки камышей поблескивали от инея. – Ты же собираешься доставить меня к Магистрам живым. Если будешь продолжать в том же духе, дело не выгорит.
– Поднимайся на ноги, – рявкнул командир, – и двигайся. Если не знаешь, толстяк: физические упражнения согревают.
Он слегка дернул цепь. Петля затянулась. Баллас захрипел и забился, пытаясь встать на ноги. Его затрясло пуще прежнего.
– Постойте. – Дочь Краска опустила на землю корзину с угрями, которую держала в руках. Девушка исчезла в доме и вскоре вернулась, неся плотный серый плащ. Она накинула его на плечи Балласа, попытавшись замкнуть застежку на шее. – Не все люди такие варвары, как вы, – сказала она, смерив командира презрительным взглядом.
– Твоя дочка знает, что такое добродетель сострадания, как я погляжу, – хмыкнул командир, покосившись на Краска. – Какая жалость, что она заодно не выучилась разборчивости. Оставь милосердие для тех, кто его заслуживает, детка. И для тех, у кого впереди долгая жизнь.
– Расслабь мышцы… расслабь их, – сказала девушка, понизив голос. – И двигайся. Это поможет…
Ее слова показались Балласу странными. Казалось, девушка вкладывала в них нечто большее, чем просто заботу о страдающем человеке. Какой-то намек… Баллас обернулся к ней. В глазах девушки ему почудилось напряжение. Даже страх…
– Тогда тебе будет теплее, – сказала она громко и чуть прикоснулась к его пояснице. Мимолетное движение… Имело ли оно скрытый смысл? Или то был просто жест ободрения для обреченного человека?..
Девушка отошла и подняла свою корзину. Командир фыркнул.
– Как трогательно. А теперь пора идти. – Он обвел взглядом унылый пейзаж. – Меня уже тошнит от этого болота.
Они направились к югу, в сторону Кельтримина. Люджен Краск вел. За ним шагал командир, таща Балласа на цепи. Следом – дочь Краска. Трое стражей замыкали процессию. Все молчали. Слышались только хлюпающие шаги и треск льда – да еще командир тихо и фальшиво насвистывал, будто тишина его тяготит.
Краск ступил на стежку, составленную из широких плоских кочек, чуть выступающих из воды. Оглядевшись вокруг, Баллас начал смутно узнавать местность. Здесь на него напали угри. Будь он чуть внимательнее, заметил бы кочки, выводящие к дому Краска. Ступая по ним, он оставался бы вне досягаемости для угрей. И тогда его не отравили бы. Краск не смог бы его связать. И сейчас он бы не был пленником стражей. Баллас тихонько выругался.
Они вступили на кочки. Командир уставился себе под ноги, не поднимая взгляда. Стражи последовали его примеру. Краск смотрел вперед, однако шел медленно и предельно осторожно, поскольку кочки были скользкими от инея. А его дочь…