Эреш покосилась на Балласа и подняла брови.
– Я не собираюсь возвращаться…
– Тихо! – рявкнул Баллас. – Ты сделаешь как я скажу. – Он перевел взгляд на Элзефара. – Если Сеппемус Скаллен – не проводник или его вообще не существует на свете, Эреш не вернется. И ты умрешь.
Взяв девушку за руку, Баллас потащил ее к выходу.
– Нам пора идти. Бывай, переписчик.
Баллас вывел Эреш из пещеры. Они прошли несколько шагов – и остановились.
– Что такое? – спросила Эреш.
Баллас прижал палец к губам.
– Подожди.
Из пещеры донеслись приглушенные рыдания. Внезапно Элзефар закричал:
– Вернитесь! Пожалуйста, вернитесь! Я сказал вам не то! Я ошибся!
Эреш посмотрела в сторону пещеры. Но Баллас не двигался с места.
Элзефар позвал снова.
– Пожалуйста! Во имя милосердия. Вернитесь!
Баллас вошел в пещеру. Глаза Элзефара покраснели, по щекам его текли слезы.
– Простите, – сказал он, издав нервный смешок. – Простите меня, я перепутал имена. Я только теперь сообразил… внезапно до меня дошло… – Он выдавил кривую улыбку. – Вам надо искать Атреоса Лэйка. Он – тот самый проводник.
– Где он живет? – спросил Баллас, присаживаясь на корточки.
– Город Дайшад у подножия Гарсбраков.
– Атреос Лэйк, – повторил про себя Баллас. – Город Дайшад. А кто такой Сеппемус Скаллен? – спросил он.
– О, просто один переписчик, которого я когда-то знал, – ответил Элзефар. – Я стар. Все имена перепутались в памяти. Простите меня. Разве не сказано, что человеку свойственно ошибаться?
Баллас пожал плечами. Потом собрал с пола кучу еды, вышел наружу и швырнул все это в реку. Элзефар молча наблюдал за ним. Баллас взял дрова и растопку и отправил вслед за едой.
– Ч-что… – промямлил Элзефар. – Я же сказал тебе, кого искать.
– На этот раз – да, – ответил Баллас. – Но сперва ты предпочел солгать… – Он покачал головой. – Некоторые люди честны, только когда от этого зависит их жизнь. Ты именно таков. Временами – и я тоже.
Взяв Эреш за руку, Баллас вывел ее из пещеры.
– Вернитесь! – завопил Элзефар. – Вы не можете так поступить! Я же умру! Великие Пилигримы, я же умру!
– В кои-то веки, – пробормотал Баллас, – он наконец-то сказал правду.
– Ты собираешься бросить Элзефара? Баллас кивнул.
– Холод убьет его. Или волки.
Они зашагали прочь. Крики Элзефара все еще были смутно слышны. Он молил о помощи, о пощаде… однако вопли, разносящиеся по лесу, привлекали только хищников.
Баллас приметил серые тени, мелькающие среди деревьев. Отвернувшись от пещеры, он направился к опушке леса.
Баллас и Эреш шли на север. Моросил дождь, временами превращавшийся в мокрый снег. Баллас понимал, что времена года отнюдь не зависят от календаря. Они приходят и уходят, когда им заблагорассудится. Много лет Баллас был бродягой и давно уже изучил их капризы. Он знал, как отличить бодрящую прохладу осени от злого холода зимы, и понимал, что белая королева уже вступает в свои владения. Упавшие листья были едва видны: они утратили яркие цвета, слившись с бурой замлей. Изморозь лежала на траве, и это был уже не просто налет застывшей на утреннем морозце влаги, а белые пушистые хлопья, больше похожие на снег…
Все это тревожило Балласа. Впереди Гарсбраки, где снег на высоких пиках не тает даже летом. Так что же говорить о зиме. Если снег покроет нижние склоны, ему не удастся перевалить через горы.
Задача может оказаться невыполнимой даже и при самых благоприятных условиях. Но он хотя бы узнает. Разумеется, проводник, названный Элзефаром, будет располагать картой. Тогда подъем станет не бесконечным поиском пути, а всего лишь испытанием выносливости и воли. И это вполне устраивало Балласа: он знал, что такое боль и лишения.
Покинув дом Элзефара, Баллас и Эреш разбили лагерь в овраге в сотне ярдов от ручья. На следующий день Баллас прокрался в ближайшую деревню, украл пару лошадей и вернулся к своей спутнице.
Два дня они ехали вперед. Перед закатом Баллас совершил еще одну кражу в очередной деревне. На сей раз он взял в лавке виноторговца несколько бутылок виски. Вечером, когда они разбили лагерь и поужинали овечьим мясом, Баллас протянул Эреш бутылку.
Девушка отрицательно покачала головой.
– Это тебе поможет, – сказал он.
– Поможет?
Баллас заглянул ей в лицо. Со дня смерти отца Эреш постоянно плакала – в пути, вечером, когда разбивали лагерь, даже во сне. Этот шум раздражал Балласа. Он понимал чувства девушки, однако ее плач скреб по нервам и не позволял расслабиться.
– Успокоишься.
– Не хочу.
– Давай, – настаивал Баллас, протягивая бутылку. – Выпей.
– Я же сказала: не хочу.
– Из-за отца, да? Ты полагаешь, что обязана страдать, потому что любила его?
Эреш удивленно вскинула глаза него.
– Да. И поэтому тоже.
– Чушь собачья, – сказал Баллас. – Ты уже достаточно страдала. Выпей.
– Мой отец мертв. Я не хочу забывать о нем.
– Забывать? – Баллас рассмеялся. – Великие Пилигримы! Женщина, ты, видать, никогда не напивалась. Это не приносит забвения. Просто расслабляет и погружает в темноту… вернее сказать – своего рода полумрак. Ты не забудешь о смерти отца. Но тебе будет не так больно. – Баллас вздохнул. – И потом, виски прочистит тебе мозги… Иногда, когда пьешь, перестаешь беспокоиться о некоторых вещах. Перестаешь вертеть их у себя в голове. И понимаешь все немного лучше.
– Понимаю? Что я должна понимать?
– Просто возьми и выпей, – сказал Баллас.
Эреш сдалась. Сидя в тишине, они по очереди отхлебывали из бутылки. Через некоторое время девушка опьянела. Баллас отлично разбирался в этом. Он видел, что Эреш дошла до того состояния, когда еще не потеряла контроль над языком, зато приобрела желание говорить откровенно.
– Утром, – сказала она, – я от тебя уйду. Баллас покосился на нее.
– Я устала. Мне надоело мокнуть и мерзнуть на этой пустоши. Я не хочу больше спать под открытым небом. А больше всего я устала от того, что за мной охотятся… Нет, не так: мне надоело убегать. Я хочу попасть в безопасное место и спрятаться. Я больше так не могу. – Эреш посмотрела на Балласа. – Я пойду к дяде. Он приютит меня.
– Ты говорила, что поедешь со мной в Дайшад.
– Я передумала.
– Ты обещала.
– Разве?
– Ты же умоляла меня взять тебя с собой. Я сказал, что пригодишься мне, потому что…
– Буду тебе полезна? – Эреш закрыла глаза. – Я не хочу, чтобы ко мне относились как… как к инструменту. К вещи.
Хватит.
– Тогда я тебя убью.
Эреш взмахнула ресницами и в упор посмотрела на Балласа.
– Вот так просто? После всего, что мы пережили? После Грантавена, после канализации…
– Угу. После всего этого. – Баллас слегка пошевельнулся – Ты знаешь, куда я иду. Ты знаешь, что я должен попасть в Дайшад. Уйди завтра утром – и к вечеру ты можешь очутиться в руках стражей. И поверь мне, ты недостаточно сильна, чтобы сохранить тайну. Они заставят тебя сказать, где я и каков мой план. А мне это не нужно.
Эреш саркастически рассмеялась.
– Так что же, я должна идти с тобой до самого Белтиррана?
– В Дайшад, – сказал Баллас. – Мы найдем Атреоса Лэйка. Потом, когда я оправлюсь в Гарсбраки, ты будешь свободна. Стражи не погонятся за мной по горам…
Эреш отпила из бутылки.
– Для такого прагматичного человека, каким ты хочешь казаться, – сказала она, помолчав, – ты слишком неуравновешен. Если тебе приходит в голову какая-то идея, ты тут же очертя голову кидаешься выполнять план. Без колебаний. Без промедления. Сразу за мыслью следует деяние.
– Это помогает мне выжить.
– Однажды твоя порывистость убьет тебя. – Эреш улеглась на спину, глядя на звезды. – Ты хочешь сунуться в горы – самые опасные в Друине. Зачем? Чтобы найти место, которого, возможно, нет на свете? Белтирран – миф, фантазия. Но ты ведешь себя так, будто он существует.