До третьей тысячи я получаю по 40 сантимов за экземпляр.
Начиная с третьей тысячи — по франку за экземпляр».
Обычная книга в то время продавалась за три франка с половиной. Следовательно, гонорар Ги составлял 28 процентов!
Мопассан цинично подчеркивает: «Поскольку мы не связаны друг с другом никакими письменными соглашениями, вполне естественно, что каждый из нас ищет для себя наибольшей выгоды, я — как автор, вы — как издатель».
Никогда не беря на себя никаких обязательств, постоянно докучая издателям, наблюдая за продажей, выходя из себя, если какой-нибудь из его книг нет в магазине, Мопассан извлекает выгоду из своего творчества как истый коммерсант.
Завоевав солидное положение в прессе, он «нарасхват» среди газетных издателей. Мопассан появляется в Париже лишь затем, чтобы протолкнуть книгу. Годом раньше он писал Жоржу Шарпантье по поводу своих стихов: «На сей раз я сам буду заниматься рекламой своего сборника, дабы побыстрей распродать одно издание. Я теперь не сомневаюсь в большинстве газет, к тому же у меня есть и другие способы. Но если вы отодвинете меня на май месяц, вы зарежете книгу. Я намеревался использовать мою этампскую историю — случай весьма благоприятный…»
Нет уже ничего общего между этим уважаемым, высокомерным и всесильным писателем и тем мелким робким чиновником, который тремя годами раньше выворачивал свои карманы, чтобы наскрести несколько франков для поездки в Руан!
Было бы, конечно, весьма приятно проследить за всеми выходками и шутками этого отличного товарища, милого, преуспевающего, веселого, которому все улыбается, послушать его раскатистый смех, отправиться вместе с ним в сельские кабачки. «Двое мужчин несут фонари, — расскажет позднее одна из приглашенных. — Мы следуем за ними, болтая и смеясь, как безумные. Будят фермера, служанок, лакеев. Нам готовят даже луковый суп (гадость!), и мы танцуем под яблонями!»
В Нормандии постоялый двор с кабачком не отличишь от фермы. Это видно из «Мисс Гарриет». «Мне указали маленькую ферму, нечто вроде постоялого двора посреди нормандской усадьбы, обсаженной двойным рядом буков, где хозяйка-крестьянка давала приют прохожим… Дело было в мае; яблони в цвету раскинули над двором душистый навес…»
Любимым местом эскапад Мопассана был кабачок в конце дороги на Сен-Жуен, соседствовавший с дикими скалами и развалинами замка. «Подымаешься по прямой тропинке; миновав фермы, выходишь на дорогу, ныряющую в овраги; ветер просторов неустанно раскачивает большие зеленые деревья по обочинам, и ветви, поросшие листвой, неумолчно поют свою песню. Там, впереди — деревня, где живет красавица Эрнестина».
Эрнестина Обур, «цветок путешественников», твердой рукой управляет своим «Парижским отелем». «Дорожка за красочными деревенскими воротами ведет к красивому дому, заросшему вьющимися растениями. В двух шагах от него — прекрасный огород, а чуть поодаль, за забором — двор, покрытый травяным ковром, затененный прохладной крышей яблоневых ветвей». Завтрак — настоящий, обильный нормандский завтрак! — запивают полным до краев стаканом кальвадоса. Хозяйка заведения уже стала коллекционировать автографы. Красавец Ги пишет в «книге почета»:
В 1882 году — накануне своего сорокалетия — Эрнестина все еще смешлива и свежа. «Лоб и нос великолепны! Лоб изваян рукой античного мастера, а нос, продолжающий идеально прямую линию пробора, заставляет вспомнить Венеру, хотя он и выглядит несколько случайным на лице, словно бы написанном Рубенсом. Эта славная женщина напоминает фламандку — и свежим цветом лица, и статью, и дерзким смехом, и крепкими, всегда чуть приоткрытыми губами… Ее мораль? Кто же знает! Она действительно простая и славная женщина, внешне всегда веселая, а в душе — кто туда заглянет? — затаившая, быть может, грусть. В ней, как ни в ком другом, чувствуется нормандский дух, располагающий, открытый, лукавый. Да, она лукава, но лукава в хорошем смысле этого слова, без злобы и вероломства, — очаровательно лукава, инстинктивно находчива».
Ги словно рисует самого себя.
В 1881 года королева Испании Мария-Кристина уведомила хозяйку ресторанчика о своем визите. Эрнестина успокаивает своих слуг:
— Подумаешь, королева! Королева! Она из такого же теста, как и я! Подам-ка ей рубцы, этой даме! Уверена, что не так уж часто она их едала!
Королева отведала рубцы.
— До свиданьица, Королева! — бросила ей вдогонку Эрнестина, стоя на пороге дома.
Королева приезжала еще раз.
Начиная с 25 февраля 1883 года «Жиль Блас» начал публиковать с продолжениями первый роман Ги де Мопассана, который сам автор расценивал как подлинный акт своего писательского рождения. В тот же день битва за успех была выиграна. Роман получил признание благодаря тому, что появился в газете. Целомудренные привокзальные киоскеры, подчинявшиеся законам морали, установленным знаменитым сенатором Рене Беранже, который в своей нелепости дошел до того, что потребовал одеть в панталоны негритянок с Антильских островов, отказались продавать эту книгу. Вокруг «Жизни», несмотря на столь скромное название, которое не нравилось самому Ги, поднялась шумиха, назревал большой литературный скандал. В «Ла Жен Франс» от 1 мая 1883 года были опубликованы едкие стихи:
Шустрый рифмоплет советовал Ги позаимствовать у Октава Фейе[68] его «пуховый стиль».
Однако вокзальное целомудрие вынуждено было капитулировать перед успехом книги. За восемь месяцев со складов Виктора Авара в киоски поступило 25 тысяч экземпляров романа «Жизнь».
Вслед за рассказчиком и журналистом романист торжествовал свою скандальную победу.
«Жизнь» явилась для автора подлинным испытанием сил. Уже с декабря 1877 года Мопассан вынашивал эту незамысловатую историю. «О да, это великолепно. Вот уж поистине настоящий роман, настоящая идея!» — сказал тогда Флобер. Между тем Ги мучительно, медленно продвигался в своей работе. Наступило лето 1878 года: «Это очень трудно, особенно трудно скомпоновать все события, соединить одну мысль с другой…» В 1879 году он уже почти потерял веру в себя: «Я все больше и больше ухожу от своего несчастного романа: боюсь, что пуповина оборвалась…» Однако успех «Пышки» вновь возвращает Мопассана к его основной цели — роману.
7 мая 1881 года «Голуа» публикует «Весенний вечер», один из эпизодов четвертой главы романа «Жизнь», сокращенный до размера рассказа. Предложения газет сыплются градом. Вспомнив о счастливом опыте с «Воскресными прогулками парижского буржуа», Мопассан поспешно роется в своих бумагах… Да, четвертая глава незаконченного романа вполне сойдет за рассказ. И «Прыжок пастуха» тоже…
68