Приблизительно в 1887 году Ги встретил у графини де X. молодую, красивую, сдержанную и изящную женщину. Этой неизвестной нам даме и адресовано, надо полагать, его письмо из Туниса от 19 декабря 1887 года — письмо, проникнутое обжигающей искренностью: «Со вчерашнего вечера я, как потерянный, мечтаю о вас. Безумное желание увидеть вас снова, увидеть вас сейчас же, здесь, передо мной, внезапно переполнило мое сердце… Не чувствуете ли вы, как оно исходит от меня и реет около вас, это желание?.. А больше всего хотел бы я увидеть ваши глаза, ваши кроткие глаза… Через несколько недель я покину Африку. Я снова увижу вас. Вы приедете ко мне, не правда ли, моя обожаемая? Вы приедете ко мне в…» Продолжение письма неизвестно.
В июне 1888 года в Экс-ле-Бен Мопассан поведал Франсуа нечто более определенное. Несколькими годами раньше ему понравилась молодая девушка, но из страха он предпочел соблазнительную интрижку. «И я спрашиваю себя: быть может, этот брак стал бы для меня счастьем?.. Но судьба есть судьба!»
Франсуа еще раз вспомнит об этом признании в беседе с доктором Бланшем после смерти Ги. Тассар был уверен в том, что удачный брак спас бы его хозяина. «Нет, — ответил психиатр, — Ги де Мопассан был слишком большим художником, чтобы жениться…»
Властная, аристократическая Лора не желала и слышать о какой-то Литцельман. Огюст Нарди пишет об этом совершенно определенно: «Госпожа Лора де Мопассан, безупречная мать, непреодолимой стеной оградила своего умирающего сына от общества. Она запретила молодой женщине вход в больницу Пасси, где умер Ги. Решительным движением набросила она вуаль на его прошлое. Она отказывалась видеть и понимать». «Дети!.. Я не знаю никаких его детей, кроме этих!» — говорила она, указывая на книги сына.
Андре Виаль пишет с заведомой осторожностью: «Небезынтересно также, что, быть может, из дворянского тщеславия, а скорее всего из уважения к семейным предрассудкам, которое бросает тень на его смелость, Ги де Мопассан, которому материнское тщеславие вопреки истине отводит местом рождения замок, не признал своими троих детей, рожденных ему в 1883, 1884 и 1887 годах женщиной низкого происхождения».
Существуют матери, злоупотребляющие своим материнством, существуют злоупотребляющие своим положением вдовы. Властные женщины, потерпевшие разочарование в браке и слишком долго завивавшие волосы своих подрастающих сыновей, тем самым готовят из них завзятых клиентов Содома, убежденных холостяков, одержимых соблазнителей и в конце концов приносят их себе в жертву. Если Мопассан и совершил этот нечистоплотный, на наш взгляд, поступок, то причиной тому, несомненно, была Лора. Пользуясь своей слабостью, одиночеством, даже своей болезнью и бесконечной нуждой в деньгах, Лора сделала все, чтобы сохранить сына, ограждая его от Жозефины Литцельман, как и от всякой другой женщины.
Что касается Тассара, которого так открыто обвиняет одна из дочерей Ги и чье влияние все возрастало по мере развития болезни Мопассана, то Франсуа раболепно повиновался Лоре, которой безгранично восхищался.
В 1887 году, заканчивая работу над «Монт-Ориолем», Мопассан жил в Антибе. Этот год — год рождения третьего ребенка Жозефины Литцельман. Роман «Монт-Ориоль» проливает наиболее яркий свет на личность автора. Финансовая интрига (она преподнесена здесь в более грубой форме, нежели в «Милом друге») дополняется в романе любовной историей, которая объясняет еще одну навязчивую идею Мопассана — отвращение к материнству.
Мы знаем теперь, что замысел романа возник в результате посещений Мопассаном курорта Шатель-Гийон, где он жил у доктора Барадюка.
Инспектор минеральных источников Барадюк немало способствовал процветанию курорта; он хотел контролировать оба источника и даже сумел заинтересовать этим делом парижского банкира Брокара. Таким образом, в 1887 году было создано Общество минеральных вод Шатель-Гийона.
Разберемся в этом подробнее. Доктор Бонефиль, один из героев романа, открывший источник, составил полное-представление о возможных доходах будущего предприятия: «Ловкость, такт, гибкость и смелость решают все. Чтобы создать курорт, нужно ввести его в моду, а чтобы ввести его в моду, надо заинтересовать парижских светил медицинского мира».
Андермат, еврейский банкир, тотчас же понимает, какую он может извлечь выгоду из Анваля, построив здесь, на холме, современный курорт. К сожалению, этот холм принадлежит упрямому и алчному овернцу, старику Ориолю.
Конфликт между Андерматом и Ориолем, этими двумя стяжателями, делает роман динамичным. 11 мая 1884 года Мопассан писал: «Вокруг каждого курорта, возникшего у теплого минерального источника, который открыл какой-нибудь крестьянин, разыгрывается немало любопытнейших сцен. Прежде всего это торг с крестьянином за землю, затем создание общества с фиктивным Капиталом в несколько миллионов, затем сооружение Первого здания на мнимые деньги, но из настоящих камней, потом приезд первого врача, носящего звание врача-инспектора, потом появление первого больного и, наконец, занимательная комедия, разыгрываемая между больным и врачом».
На этом медико-социальном фоне развивается любовный роман Христианы, жены Андермата, и Поля Бре-тиньи, молодого парижанина, который, как только эта дама будет обезображена беременностью, покинет ее ради молодой и свеженькой Шарлотты Ориоль, одной из дочерей старика Ориоля.
Это отвращение к беременности — интересная сторона книги, которая самому Мопассану представлялась неудачной. Бретиньи испытывает постоянное чувство гадливости к материнству, которое «превратило эту женщину в животное. Она уже не была теперь редкостным, обожаемым, дивным созданием, а стала самкой, производительницей…».
Это ее удел, ему же предназначено иное: «Она не понимала, что этот человек был из породы любовников, но совсем не из породы отцов».
И на сей раз писатель наделяет своего героя собственными чертами. В рассказе «Бесполезная красота» красавица графиня Габриэль де Маскара ненавидит своего мужа за то, что он обрекает ее на отвратительную пытку материнством. Семеро детей за одиннадцать лет (явление, обычное для той эпохи)! «Одиннадцать лет беременности для такой женщины! Ведь это ад! Молодость, красота, надежды на успех, поэтический идеал блестящей жизни — все принесено в жертву отвратительному закону воспроизведения рода… и здоровая женщина становится простой машиной для деторождения».
В рассказе «Прощай!» очаровательная любовница становится толстой наседкой: «Она высидела четырех девочек!» О этот глагол! Так же как и в «Монт-Ориоле», здесь принимается в расчет лишь реакция любовника на обожаемую женщину, безвозвратно утратившую всю свою поэтичность. «Сердце сжималось от острой боли, и в то же время во мне нарастало возмущение против природы, безрассудный гнев против жестокого, отвратительного разрушения».
Творение Мопассан называет здесь разрушением. Однако он обожает детей. Что же это означает? Да только то, что противоречивый Мопассан пытается примирить непримиримое — и не может сделать этого. Этот человек связан.
Следует ли продолжать? Безусловно, да; если и невозможно выбраться из темных лабиринтов биографии, то на помощь приходит анализ творчества. Для Ги трагизм человеческого существования — явление биологическое. Всякий ребенок несет в себе катастрофу, потому что в нем заключена жизнь. Все зло идет от него. Ребенок убивает мать при своем рождении. Ребенок становится отцеубийцей. Ребенка крадут. Ребенок появляется на свет в атмосфере тайны. У Мопассана ребенок очень редко является источником счастья. «Мысль о маленьком существе, зачатом от него человеческом зародыше, что шевелится в ее теле, оскверняет его и уже обезобразил его, вызывала у Поля Бретиньи непреодолимое отвращение».
Мопассан выражает это отвращение тем же глаголом «высиживать». Высиживать яйца. Даже в агонии он будет вспоминать об этих яйцах. Мопассан теперь не приемлет жизнь так же, как и смерть. Он находит абсурдным человеческое существование.
Когда втайне рожденные дети Мопассана прочитали «Монт-Ориоль», они, видимо, многое сумели понять в своем отце.