- С тринадцати, - ответил Гера с готовностью. Он словно обрадовался, что его, наконец, поняли, что может держаться уже более откровенно.
- Еще на воле? - удивился Скит.
- В тюрьме ни разу не было, - ответил Гера.
- Но почему? - Скиталец искренне не мог себе такое объяснить. Он понимал: Гера не козел... Не за кусок хлеба продается, не проигрался. Что же с ним?
- Мне уже в детстве мама говорила, что я у нее и не мальчик, что мне бы девочкой родить-ся... Я еще и в школу не ходил, я без отца рос... Я матери и поверил.
В детстве Гера мог ориентироваться только на ту информацию, которая доставалась от окружения одиноких женщин. Мама и ее подруги принимали красивых и щедрых мужчин, которым старались нравиться. Так же и он, с первых сознательных дней стал во всем подражать женщинам. Ему это нравилось, он даже надевал мамины платья. Сперва такое подражание было чисто внешнее. Со временем он и думать и относиться к жизни стал, как мама и ее подруги: вникал в их суждения о мужчинах, вместе с ними анализировал недостатки и достоинства мужчин. Так же, как и женщины, ценил за что-то одних, отвергал других. Он стал чувствовать так же, как мама и ее подруги. Мама не отпускала его от себя ни на шаг, держала изолированно от грубого, жестокого остального мира. Он давно уже понимал, на предмет чего обожают женщины мужчин, и сам стал чувствовать потребность в этом предмете. Случайно, в отсутствие мамы, когда ему было уже тринадцать, он сам уговорил одного симпатичного маминого друга попробовать с ним...
- Вот так все и вышло, - рассказал Гера и признался, что в зоне он боится, хотя ему этого и недостает.
- И что же ты хочешь от меня? - спросил Скит замолчавшего Геру.
- Я не навязываюсь, но тебе же не противно со мной общаться? Да? Ты умный, жизнь видел, читал... Меня даже в школу не пускали...
Гере хочется быть женщиной. Разве можно запретить человеку хотеть быть тем или другим? С другой стороны, если Скитальцу захочется быть Наполеоном? Он может им быть, но только в сумасшедшем доме.
- Общайся, - буркнул он. Лично ему это действительно ничем не угрожало. - Но только чтобы в зоне о твоей болезни не знали! - Он имел в виду желание Геры быть женщиной. - Общайся, - повторил он. - Мне все равно, кем ты хочешь быть, меня это не касается, но на меня не рассчитывай.
Скит хотел спросить насчет Самурая с Васькой, когда на тропинке показались двое. Заметив их, Гера торопливо вскочил, сказал "пока" и удалился в сторону кухни. Вася с незнакомым Скитальцу парнем подошли.
- Ну как? - глядя на Скита снизу, Вася недобро улыбался.
- Вроде, этот стоял с тобой? Ну и гусь ты, однако!
Не сказав более ничего, они направились в санчасть.
2
Бугай и кум выжидали. Возможно, они что-то знали о замыслах начальства в управлении. Комендант, этот, с точки зрения воров, плюгавенький плотник, узнал от своих коллег в промзоне (гаражи, столярка, кузница, инструменталка, слесарная), что там заказаны из горбылей сорок с лишним ящиков двухметровой длины и один из дубовых досок письменный стол. Спустя некоторое время, приехал с Решеты киномеханик и привез, наконец, фильм, из-за которого работяги с позволения воров объявили забастовку и три дня не выходили в тайгу: требовали, чтобы показали "Девушку моей мечты" с Марикой Рокк.
Как-то вечером после ужина было объявлено: в столовой состоится развлекательное мероприятие. Ну и набилось народу полная столовая. Тут на сцене с важным видом нарисовался (показался или объявился - жарг.) Боксер и стал толкать речь о том, как бороться с насморком: надо, мол, теплее одеваться. Зеки хохотали. Все это придумал капитан Белокуров, чтобы "галоч-ку" заработать. Боксеру же - слава как специалисту! Зеки же думали, что будут показывать фильм "Девушка моей мечты", его давно обещали.
Боксер объяснял: надо больше находиться на свежем воздухе и следить, чтобы обувь не пропускала воду. Главное, необходимо есть больше свежих фруктов. Всем стало ясно: девушкой их мечты и не пахло. А тут еще вторую неделю кормили пшенкой... Утром пшенка, в обед - пшенная размазня, вечером - пшенная бурда... Закормили... И работяги забастовали. Бугай, конечно, метал икру: горел план. Собственно, он горел и без забастовок: воры сами не работали и других не заставляли, лес фактически не столько "заготавливали", сколько приписывали якобы заготовленную кубатуру. Нормировщики фиксировали ее наличие, но... число было - фактуры нет. И нормировщики, и десятники, и мастера - все подкуплены ворами: сплошная туфта (еще одна дыра, в которую уходят деньги из воровского котла - на подкупы). Так что Бугаю было не сладко. А тут еще забастовка... Он - к ворам: посодействуйте, заставьте. Но воры не вмешива-лись, к тому же и они были не прочь посмотреть "Девушку моей мечты"... Да, были бы на Девят-ке суки, мечталось Бугаю, тут не забастуешь, такую девушку покажут - только и останется мечтать... о выздоровлении. Бугаю не понятно, почему нельзя воров просто ликвидировать, как саботажников. Зато ему понятно, что нет таких инстанций, которые могли бы что-нибудь санкционировать без разрешения. Каждый разрешающий должен же получить разрешение высшего разрешающего.
Когда в зону проникли слухи о возможном прибытии сук, воровская жизнь оживилась как-то особенно: воры собирались, о чем-то совещались и, что бросалось в глаза даже мало вникающе-му в "партийную" жизнь, стали заводить дипломатические отношения со "зверями". Зверями воры называли кавказцев. Они не делали разницы в их национальности - все кавказцы без исключения были для них "звери". В истории лагерей известны кровавые стычки между зверями и ворами, ибо звери, которые ни к каким из уголовных мастей не относились, ворам дань не платили и вообще не считались с ними. В зонах кавказцы - грузины, чеченцы, осетины, азербайджанцы, армяне, но больше всего чеченцы - жили сплоченно, в отдельных бараках, обособленно работали в тайге. Среди них не было отказчиков и козлов, и лагерному обывателю было непонятно, почему они - звери. Многие из них, как подметили воры, задницу газетой "Правда", да и вообще никакой бумагой, не вытирали, а носили с собой бутылку с водой и подмывались (козлы же никогда не подмывались ни до, ни после)... Так, может, из-за этого? Разбираться в этом долго. И без того ясно, что воры насчет зверей всегда были начеку, особенно когда на горизонте маячила какая-нибудь опасность. И теперь воры стали подчеркнуто уважи-тельно обращаться с ними. Даже подкинули Мамеду, вожаку зверей, по-дружески килограмма два сала. Наверное, учли, что звери сало не едят по религиозным соображениям, считая свинью близким родственником человека. А жрать родственника, оказывается, не полагается.