Была бы дорога — а что проклинать, найдется.
Но, даже когда удается странствовать с комфортом — например, удобно развалившись на мягком сиденье в экипаже с отличными рессорами, — расслабляться не стоит. Пусть тяготы пути и отступают на второй план, от попутчика в этом случае можно ждать куда больших неприятностей, нежели от ватаги лихих людишек, вознамерившихся всего-навсего обчистить кошель или позаимствовать почти новый плащ.
Расслабляться не стоило — да. Но отказаться от бокала «Вельмского пламени» я просто-напросто не смог. Не все же дешевой бурдой в придорожных тавернах накачиваться. К тому же Малькольм Паре терпеть не мог пить в одиночестве, а портить настроение главе королевской Тайной службы Стильга с моей стороны было бы весьма неосмотрительно.
Да и букет, букет просто восхитительный! И это чудесное… как там его… А! Послевкусие! Недурственное винцо, в общем.
— Примите мои поздравления, господин Март! Ваши зимние гастроли, — это слово Малькольм Паре произнес без всякой иронии, — были по достоинству оценены на самом высоком уровне. А за операцию в Леме его светлость лично передавал свою благодарность.
— Премного польщен, — ухмыльнулся я и отпил вина.
— Перестань, Себастьян, — досадливо поморщился развалившийся напротив меня глава Тайной службы, — расположение иных людей куда важнее очередной красивой висюльки на парадный мундир. Которого, к слову сказать, у тебя нет.
Я изобразил на лице смешанное с пониманием раскаяние и вслух выражать сомнения в долгой памяти канцлера на добрые дела не стал. Можно подумать, у герцога Гастре других дел нет, кроме как помнить о рядовом сотруднике Тайной службы.
Но Малькольм мигом раскусил эту нехитрую игру и пригрозил пальцем:
— Тебе ли жаловаться?! Помнится, не так давно монарх некоего сопредельного государства даровал кое-кому в собственность имение, дающее право на наследственное дворянство. Не так ли, ваше сиятельство?
— Себастьян Март, граф Сольгрев! — расплылся я в улыбке. — Звучит! Не напомните только, какой у имения годовой доход? Сорок шелегов? Или целых пятьдесят?
— Важен сам факт.
— С этим не поспоришь. — Я осушил бокал, убрал его на подставку и спросил: — Но вы ведь не из-за этого меня в попутчики затребовали?
Ничуть не походивший в своем дорожном одеянии на влиятельного вельможу Паре тяжело вздохнул, глянул на карманные часы и подтвердил:
— Не из-за этого.
— Проблемы? Есть нечто такое, о чем мне следует знать?
— Тирош, — с непонятным выражением лица произнес Малькольм. — Ты ведь наслышан, сколь непростая сейчас ситуация в Тироше?
— Наслышан.
Узурпировавший трон дядя законной наследницы весьма неосмотрительно принял сторону еретиков, и одним из условий мирного договора стало разделение великого герцогства на части. Полуночные земли отошли Довласу, рассветные — Марне, а оставшиеся стали провинцией Стильга. Под управлением герцогини, но тем не менее — провинцией. И это обстоятельство не давало покоя как местным реваншистам, так и щедро ссужавшим им деньги недоброжелателям Короны.
— Его величество всецело поддерживает политику примирения, проводимую ее светлостью Вероникой, но зачастую этих усилий оказывается недостаточно…
— Будем содействовать?
— К сожалению, не все так просто, — вздохнул Паре. — Есть мнение, что сейчас не время раскачивать лодку. Мне настоятельно рекомендовали не предпринимать никаких мер даже по отношению к самым одиозным личностям.
— А какова позиция Ланье? — спросил я, зная, что глава надзорной коллегии обладал куда большей свободой действий и отчитывался лишь перед канцлером. — Его тоже попросили не раскачивать лодку?
— Ланье будет действовать только при наличии неоспоримых доказательств и не напрямую, а через королевский суд.
— Все так серьезно?
— Серьезней некуда, — нахмурился Малькольм. — Все вдруг стали слишком уж щепетильно относиться к правам тирошского дворянства. Только и разговоров о том, что нельзя допустить волнений. А по мне, так лучше выжечь лопнувший гнойник, чем загонять болезнь вглубь! Крамола — не чирей, если не трогать, только хуже станет.
— И кого конкретно нам придется выжечь? — вздохнул я.
— Нам — никого, — покачал головой Паре и отдернул закрывавшую оконце кареты занавеску. — В начале следующей декады состоится празднество по поводу именин ее светлости Вероники, поэтому арест любого мало-мальски известного аристократа вызовет нешуточный скандал.