— Но кое-кому на празднестве в Кланице лучше бы не появиться?
— Граф Жиль Валич потерял в сражении под Роневом обоих сыновей. Сейчас он привечает в своем имении помилованных дезертиров и, по моему глубокому убеждению, намеревается устроить в Кланице беспорядки. А мученики, положившие свою жизнь на алтарь независимости Тироша, нужны нам меньше всего.
— Если он внезапно умрет, — поморщился я, — вам наверняка начнут задавать разные неприятные вопросы.
— Переживу как-нибудь, — расплылся в загадочной улыбке Малькольм и вдруг спросил: — Ты ведь слышал, какие ужасы творятся нынче в окрестностях Рживи? Кто-то, проводя ритуал изгнания бесов, загубил уже десяток человек.
— Разве это не дело рук экзекуторов?
— Не их почерк.
— Да? А разве в округе не участились случаи одержимости?
— Приходские священники хоть и сбились с ног, но к экзекуторам за помощью точно не обращались.
— Полагаете, Жиль Валич подходит на роль следующей жертвы?
— А почему, собственно, нет? — пожал плечами Паре. — Но учти: нам совершенно не нужны неожиданные осложнения. Поэтому для начала разыщи настоящих убийц и позаботься о том, чтобы они, будучи пойманными, не стали откровенничать с дознавателями.
— Ясно, — кивнул я. — Кто введет меня в курс дела?
— Все уже на месте. Валентин Дрозд собирает информацию в городе, а Гуго и Берта встретят тебя в «Жареном петухе» — это постоялый двор у переправы через Влану.
— Валентин — что делает?
Валентин Дрозд, шпагоглотатель и метатель ножей, приданный нам после безвременной кончины Альба, был конченым пройдохой, и доверять ему какое-либо расследование не стоило ни при каких обстоятельствах.
— Не беспокойся, патент дознавателя надзорной коллегии фальшивый. В случае провала бумаги просто растворятся в воздухе. Как и Дрозд. И ты вместе с ним, уж не обессудь.
— А Ланье в курсе, что мы в качестве прикрытия используем его ведомство?
— Кто знает, о чем господин Ланье в курсе, а о чем нет? — улыбнулся Малькольм и протянул мне замшевый мешочек. — Взгляни лучше на это.
Я развязал тесемку и вытряхнул на ладонь перстень с рельефным оттиском символа Изначального Света.
— Бесов праздник! — только и выдохнул я.
— Не сквернословь, — ничуть не удивился подобной реакции Малькольм. — Официалу ордена Изгоняющих не подобает вести себя столь непотребным образом.
— И за что мне такая честь?
Пусть официалы — светские лица, привлекавшиеся монахами для расследования преступлений против ордена и веры, — и не обладали властью самостоятельно вершить правосудие, но получить серебряный перстень простому шпику не светило ни при каких обстоятельствах.
— Из-за той истории с зеркалами Его Преосвященство проникся к тебе истинной симпатией, — улыбнулся Паре.
— Странное выражение благодарности, — пробурчал я и поежился, припомнив оборотней, воровавших чужие отражения.
Жуткие были типы. Неудивительно, что перепуганные вельможи все как один кинулись испрашивать у монашеской братии благословения для своих домашних зеркал, и доходы ордена в один миг подскочили едва ли не вдвое. А поскольку хрупкому стеклу свойственно биться, золотой поток хоть и обмелеет, но окончательно не иссякнет никогда.
— Не назвал бы это благодарностью, — возразил Малькольм и кинул мне на колени свиток, перевитый синей лентой с сургучной печатью на конце. — Приказ о твоем утверждении. Учти — должность проходит по всем церковным реестрам.
Вот радость-то! Вместо одного хозяина два стало! Но деваться некуда, от такой чести не отказываются.
Ладно, как изрек кто-то из проповедников, «кому больше дано, с тех больше и спрашивают». Прорвемся.
— От ордена в Рживи кто-нибудь будет? — уточнил я и вытащил из-под сиденья потрепанную дорожную сумку. Убрал в потайное отделение свиток и выглянул в окошко. Вдоль дороги уже протянулась серо-синяя лента реки. Подъезжаем.
— Разобраться в ситуации прислали брата-экзорциста. Недавний выпускник, ничего пока еще собой не представляет.
— Мне с ним сотрудничать?
— Не дай ему натворить глупостей.
— Хорошо.
— И учти — это не просьба, а приказ. У меня на этого паренька определенные виды.
— Ясно.
— Празднование состоится через пять дней. Я сейчас еду в Кланицу, там и буду ждать вестей. Не подведи.
— Уж постараюсь.
— И вот еще что… — Малькольм Паре вытащил из саквояжа несколько обгорелых листков и протянул мне. — Держи.