Сделав выбор в пользу авантюры Лжедмитрия II, Лисовский был повышен в чинах, став тушинским полковником. Сначала он жестоко подавил попытку восстания в Суздале, затем в апреле 1609 г. гетман Сапега направил лисовчиков в карательную экспедицию для усмирения восставших замосковных городов с отрядом из трех тысяч казаков и нескольких пушек. На другой день вслед за ними выдвинулись еще несколько хоругвей (рот) «литвы». Каратели захватили Кострому, Галич, Соль Галицкую. Потом они осадили Устюжну, но не смогли с ходу взять отменно укрепленный город, выдержавший уже ряд штурмов. Окончательному закреплению успехов Лисовского в Замосковье неожиданно помешал воевода Жеребцов.
Лисовчики против сибирского «спецназа»
День 1 мая 7117 г. от сотворения мира оказался особенно примечателен. В этот день разразились важные бои за Кострому и Ярославль. Объединенным ратям северных ополчений удалось отбиться от посланного Сапегой в Ярославль полка Яна Микулинского с приданными ему казаками. Пан Микулинский сумел лишь разорить окрестности города, включая Николо-Сковородский монастырь в селе Меленки (местность, где век спустя была основана Ярославская большая мануфактура, с ее знаменитыми ткацкими станками, которые Валентина Терешкова променяла на космические дали).
Одновременно с боями на подступах к Ярославлю, ниже по течению Волги разгорелось сражение за Кострому. Но здесь инициатива, напротив, принадлежала ополченцам. Укрывшийся за мощными стенами Ипатьевского монастыря тушинский воевода Никита Вельяминов послал грамоту-отписку Сапеге, в которой сообщил о подходе на судах к монастырю костромских и галичских ополченцев, усиленных нижегородскими и сибирскими стрельцами: «... а у них, господине, воевода Давыд Жеребцов».
Биография сыгравшего огромную роль в разгроме тушинцев Давыда Васильевича Жеребцова сегодня мало известна даже специалистам, не говоря уже о широкой аудитории. Его далеким предком был черниговский боярин Федор Бяконт, один из сыновей которого вошел в историю под именем митрополита Московского Алексия Чудотворца. От Бяконта ведут свою родословную дворянские роды Игнатьевых и Жеребцовых. Из-за близости Годунову Василий Шуйский отправил Давыда Жеребцова на воеводство в далекую Мангазею в низовьях Оби. Именно при Жеребцове здесь был срублен хорошо укрепленный кремль, а в 1607 г. на берегу Никольской протоки реки Турухан воеводой было построено Туруханское зимовье (впоследствии Новая Мангазея или Туруханск), сыгравшее важную роль в освоении Енисейского Заполярья. Летом 1608 г. Жеребцов выступил с мангазейскими стрельцами в поход, на помощь осажденной Москве. Подробности тысячеверстного «ледяного» похода Гражданской войны XVII в., к сожалению, пока еще остаются неизученными. Но, также как и осенью 1941-го, сибиряки появились в самый нужный момент. Судя по всему, по дороге Жеребцов оброс серьезными силами: в одном строю с 1 200 сибирских стрельцов действовало около 600 архангельских и нижегородских стрельцов, не считая ополченцев. Эта серьезная рать неожиданно для тушинцев появилась под Галичем со стороны Вологды, а затем у стен Ипатьевского монастыря, где им впервые пришлось столкнуться с лисовчиками, подошедшими со стороны Ярославля.
Александр Лисовский занял позиции напротив Костромы — на Нагорной стороне в Селище, а ободренные его приходом тушинцы начали осуществлять боевые вылазки из монастыря. Тогда Жеребцов решил нанести упреждающий удар: воспользовавшись наличием у него судов, он высадил десант и «велел по воровским таборам стреляти из наряду», как тогда именовалась артиллерия. В итоге помятый Лисовский начал спешный отход на Кинешму...
Тем временем Жеребцов пришел в «сход» к Михаилу Скопину-Шуйскому в Троицкий Калязин монастырь (современный верхневолжский город Калязин в Тверской области). «Герой-юноша», как его именовал Карамзин, а вслед за ним Загоскин, 23-летний Скопин очистил к тому времени от «тушинцев» пространство от Великого Новгорода до Твери, и собирал теперь крепкую армию в Калязине. Монастырь был превращен в военный лагерь, прикрытый с правого берега Волги оборонительным острогом. Сюда со всех сторон стекались ополченцы и дворянские рати. Даже из осажденной Москвы прорвалась казачья «станица» воеводы Григория Валуева — непосредственного убийцы Лжедмитрия I. И тогда встревоженный гетман Сапега, вняв увещеваниям из Тушина, решительно двинулся навстречу Северному ополчению. Он встал лагерем на расстоянии одного перехода до Калязина, и начал выдвигать отряды «крылатых» гусар на позиции напротив монастыря. На подмогу к нему из Суздаля примчались лисовчики. В Успеньев день началась кровавая сеча, в которой не последнюю роль сыграли союзные Скопину-Шуйскому шведские мушкетеры и сибирские стрельцы. Они не только отбили все атаки гусар, но и сами перешли в наступление, загнав часть сапежинцев в топкие берега реки Жабни. Лисовскому второй раз пришлось ретироваться от Жеребцова. Скопин-Шуйский по достоинству оценил вклад в успех общего дела сибирского «спецназа», вследствие чего именно Жеребцову и его людям была поручена еще одна серьезнейшая операция. Благодаря летописцу героической обороны Троице-Сергиева монастыря Авраамию Палицыну об этом подвиге Давыда Жеребцова широко известно. В темную и холодную октябрьскую ночь ему удалось почти невероятное — пробиться сквозь таборы осаждавших и прорваться через Красные ворота в монастырь. Эта блестящая «десантная» операция вдохнула новые силы в иссякнувшие ряды защитников обители Преподобного Сергия. Жеребцов привел в монастырь 600 «мужей избранных», усиленных тремя сотнями ополченцев из Галича, Костромы, Кашина и Углича, и принял общее командование на себя.