Глава 5. 'Святым всеочищающим огнём...'
Глава, начинающаяся с путаных снов
отца Дюрана, а заканчивающаяся
молитвенным экстазом Гастона Потье.
Отцы Гораций и Даниэль, несмотря на исполненный суматохи день, не могли уснуть. Обстановка осложнялась. Куда мог деться Лоран? Дюран долго перебирал в памяти потайные места коллегии и незаметно все же заснул... Он, наконец, нашёл его - заметив светящиеся серые глаза, глядящие из чёрного погреба, нужно было только вспомнить ту формулу заклятия дьявола, что он помнил, ведь он помнил... Где Гораций? Он же должен помнить эти спасительные экзорцизмы... Но дьявол ринулся на него, впился когтями в плечи...
-...Дюран, да проснитесь же!.. Гораций!! - отец Аврелий метался по комнате от постели к постели как безумный, - да вставайте же, Господи! Гораций!! Даниэль!!
Уснувшие во втором часу пополуночи оба отца-иезуита сочли, что коллега что-то перепутал. Сколько времени? Разве били к заутрени? Но постепенно туман сновидений растаял и Сильвани поймал несколько осмысленных взглядов. Де Шалон сел на постели. Нашли?!
-Дьявола там нашли, мансарда горит, скорее!!
Обоих подбросило. Как же это? Оба торопливо одевались, а собрат их тем временем выскочил в коридор. Он заметил огонь только что, и притом случайно, просто соскользнуло на пол одеяло, стал шарить впотьмах, чуть приоткрыл глаза и тут заметил, что темноты-то и нет. Напротив его окна, выходящего на запад, сияло зарево. Он вскочил - и увидя полыхающее в соседнем здании пламя, кинулся будить товарищей.
На пожаре никого не было, отец Аврелий торопливо поднялся на колокольню и звучно ударил в колокола. Коллегия просыпалась медленно, впотьмах прибежали отец Симон и отец Эзекьель, появились конюхи, повара, священники. Торопливо подошли и отец Даниэль с Горацием. Пожар занялся на лорановой мансарде, пламя вырывалось из открытого окна.
Из спальни старшего курса выполз заспанный Котёнок и выскочил Гастон Потье, который тут же пришёл в экстатический восторг. Черты его обострились, пламя отбрасывало на лицо игривые отблески, он норовил подскочить поближе к огню, крутясь под ногами отцов, уже успевших поставить лестницы и снующих по двору с ведрами. К этому времени во дворе появились и Дюпон, и д'Этранж, и Дамьен. Выбежали испуганные де Мирель, Камиль Леметр, Люсьен Эрве, Леон Нуар и Этьенн Ларю, отец Жан не выпускал из корпуса разбуженных малышей, с любопытством приникших к стеклам. Дюпон выразил готовность помочь отцу Дюрану, поднимавшему из колодца ведро за ведром, Дамьен де Моро начал с учителями таскать ведра от колодца к месту пожара и передавать их отцу Эзекьелю, д'Этранж задумчиво взялся за ворот колодца, Котёнок же, блестя яркими зелёными глазёнками, просто любовался на огонь. Гастон же трепетал, огонь всегда производил на него веселящее действие, он любил смотреть на пламя, и сейчас ощущал просто ликование. Однако веселье Гастона было неожиданно прервано. Он попался под ноги отцу Аврелию, тот, словно щенка, отбросил его в сторону, досадливо бросив ему:
- Держитесь в стороне, Красавчик, для вашей семейки огонь всегда был роковым...
Гастон с удивлением уставился на него, потом проводил взглядом сумрачным и настороженным. Больше он не смеялся.
Пожар не успел распространиться, ночь была морозной и безветренной, и пламя стало очень быстро стихать. Отец Аврелий первый проник внутрь, ища глазами труп Лорана де Венсана, он почему-то был уверен, что тот окажется на мансарде. Однако, на пепелище ничего не было, кроме обгоревших железных остовов старых стульев и скамеек. Не было, к его удивлению, и пепла, ни гари - лишь обгорели и закоптились стены. Что же горело-то? Залив последние языки пламени, отцы во главе с ректором, который до этого зло пялился на пламя с безопасного расстояния, поминая Господа и Пречистую Деву, тщательно осмотрели помещение. Ущерб был незначителен - ничего ценного здесь не хранили. Ректор решил, что это дело рук самого де Венсана, хотя отец Дюран и отец Гораций переглянувшись, пожали плечами. Зачем Лорану устраивать пожар? Меж тем совсем рассвело. Взошло солнце и зарозовило затоптанный снег во дворе, стены базилики, почерневшую крышу мансарды. Все чувствовали усталость, вялую расслабленность и сонливость.
Все, кроме капельмейстера отца Теофиля. Он не принимал никакого участия в тушении пожара, был мрачен и раздражен. И было с чего. Через несколько дней ожидался визит Провинциала, ректор распорядился приготовить к его приезду несколько прелестных рождественских песнопений. Он и приготовил. Но что в том проку, когда он лишился солиста? Голос Эмиля де Галлена окончательно превратился в баритон верхнего регистра, звучный и красивый, но что толку? Кто будет петь Agnus Dei? Он тщательно проверил всех малышей начальных классов - и что? У Жака Ровена был хороший слух. Зато полностью отсутствовал голос. У Рэнэ Блуа голос был приятен - так, нате вам, медведь на ухо наступил. Правда, малыш Франсуа Леруа имел прелестный голос и отличный слух - так зато был похож на чертёнка, выскочившего из преисподней! Хвоста и рожек только не хватало! Предстань такой перед проверяющим - доведёт до заикания! Просто беда. Эти малыши не шли ни в какое сравнение с утраченным солистом - ангелоподобным красавчиком с голосом сирены! Хоть кастрируй, ей-богу. Он зло косился на зеленоглазого Гаттино, тот отвечал отцу Теофилю скорченной рожицей.
Дюран и Гораций направились к себе за сменой белья - отец Симон распорядился топить баню. По пути они встретили отца Аврелия, сильно испачканного сажей, обменялись замечаниями о случившемся, и разошлись по спальням. Однако, если Дюран и де Шалон попали к себе беспрепятственно, путь отцу Аврелию преградил Гастон Потье, подпиравший косяк его двери. Глаза их встретились, лицо Сильвани не было закрыто шарфом и было заметно, что щека его обожжена.При этом сам Сильвани заметил, что Потье, хоть и робеет перед незнакомым учителем, настроен решительно и никуда не собирается уходить, пока не поймёт все. На лице отца Сильвани появилась странная усмешка, чуть пренебрежительная и высокомерная, однако, казалось, что в ней нечто и нежное, почти дружеское.
-Вы знали нашу семью? - Потье внимательно всмотрелся в изувеченное шрамами лицо, - вы знакомы... с моим отцом?
Сильвани снова усмехнулся и покачал головой.
- Я никогда не знал его.
- Значит... Вы назвали меня Лебелем... вы знали мать?
- Знал, - отец Аврелий был безучастен и насмешлив, - я был дружен с братом твоей матери, Арманом Лебелем, знал и твою бабку мадам Габриэль Лебель. Она однажды оттаскала меня за уши за обнесенную вишню, - он улыбнулся при этом воспоминании. Твой отец получает письма от шурина? - Сам он при этом, отодвинув Потье, открыл дверь и протолкнув Гастона к себе, вошел в комнату следом за ним.
- Дядя Арман... Он в Канаде...
- Да, Старый свет ему показался тесен, и он отправился в Новый... - отец Аврелий плюхнулся на кровать и принялся стягивать испачканные сапоги.
- Но почему вы сказали, что огонь... вы же знаете... что случилось с бабушкой?
- Конечно. Не полезь она, безголовая, в горящий загон спасать быков - была бы жива-здорова и поныне. Ей на голову свалилась балка, Арман думал, что ей не выжить, но она поправилась. Потом, правда, начались, то головные боли, то странности. Ну да немудрено.
Потье несколько минут потрясённо молчал, пытаясь вместить и осмыслить сообщенное. Потом глаза Гастона медленно заискрились ликованием, ведь, как всем известно, cessante causa cessat effectus!С исчезновением причины исчезает и следствие ! - но, перемолчав душевное волнение, вопрос задал донельзя прозаичный.
-А... вы...пострадали на том же пожаре?
-Господь с тобой, малыш, это случилось - он показал на щеку, - пять лет назад.
-Стало быть, моя бабка была глупа, что полезла в пламя, а вы - умный?
Отец Аврелий рассмеялся, отчего лицо его сильно перекосило, ибо часть лица не двигалась.