У наглецов в обычае всегда возражать против того, что говорится справедливо, чтобы, если они соглашаются с высказыванием, они не казались побежденными.
Для них слова праведных, как бы мало их ни было, являются многими, потому что они отягощают слух тем, что ограничивают их пороки. Поэтому и обвиняется в грехе то, что справедливой речью говорится против грехов. Ведь Софар опровергая того, кто высказал серьезные и истинные обвинения, называет его многословным, потому что, когда мудрость через уста праведников обличает грехи, то в ушах глупцов это звучит как чрезмерная словоохотливость. Ведь лукавые люди не считают справедливым ничего, кроме того, что они сами считают таковым, и они думают, что слова праведных праздны по той причине, что они находят их противными своим помышлениям. Тем не менее, Софар высказал неложное обвинение, потому что муж многоречивый никак не может быть оправдан, поскольку, когда кто-либо растрачивается на слова при потере достоинства молчания, он уже не хранит благоразумия. Поэтому и написано: Плодом правосудия <будет> спокойствие [161]. Поэтому Соломон говорит: Как город разрушенный, без стен, так человек, говоря, не может удержать свой дух [162]. Поэтому он снова утверждает: При многословии не миновать греха [163]. Потому псалмопевец свидетельствует, говоря: Человек злоязычный не утвердится на земле [164]. Но сила справедливого обвинения утрачивается, не хранимая рассуждением. Верно, что словоохотливый человек не может оправдаться. Но доброе, если оно говорится без учета адресата, становится нехорошим. Итак, истинное обвинение против злых, если оно искажает правоту добрых людей, теряет свою правоту и, обесцениваясь, умаляется настолько, насколько сильно то, что оно поражает.
Но, поскольку лукавые люди не могут терпеливо слушать доброе и, если они пренебрегают исправлением жизни, они прибегают к словам возражения, то Софар без стеснения продолжает, добавляя:
3
3. Перед тобой ли одним будут молчать мужи и, когда ты смеешься над прочими, не пристыдит ли тебя никто [165]?
Невежественный ум, как мы сказали, с трудом принимает истинные обвинения, и молчание считает наказанием, а все правильное, что говорят, он расценивает как оскорбительную насмешку над собой, потому что, когда правая речь доходит до слуха людей порочных, тогда вина уязвляет <их> совесть, и, поскольку ум внутренне предается оправданию пороков, то внешне он побуждается к усердию в словопрении. Он не в силах вынести этой речи, потому что то, к чему прикоснулись в ране своей вины, причиняет боль, и в том, что обобщенно говорят против неправедных, они подозревают, что <через это> обвиняют именно их. Ведь он стыдится слышать внешне то, что он внутренне осознает за собой в своем прошлом поведении. Поэтому он сразу приготовляется к оправданию, чтобы с помощью слов неправильного опровержения скрыть стыд собственной вины. Праведники, слыша обличение в своих неправедных поступках, расценивают эти укоры служением любви, а грешники — унизительными насмешками. Первые непрерывно устремляются к послушанию, последние же воздвигаются к безумию самооправдания. Те принимают слово укора как помощь совершенствования своей жизни, посредством чего исправляют свои грехи нынешней жизни и смягчают гнев грядущего Судии; другие же, когда их укоряют, видят в этом оружие оскорбления, и в то время, когда голос укоряющего обнажает их грех, меркнет мнение славы нынешней жизни. Поэтому Истина в похвалу праведных говорит через Соломона: Дай <наставление> мудрому, и он будет еще мудрее [166]. Поэтому он отвергает непокорство грешных, говоря: Поучающий кощунника наживет себе бесславие [167]. Действительно, рождаются в большинстве случаев для того, чтобы, не будучи способными бороться с вкравшимся злом, стать из-за робости более злыми (дурными), а также как они блистают в своем словопрении, так некие пороки напротив выведывают жизнь обвиняющего (нападающего), и при этом они не считают себя обвинителями, если возлагают грехи и на других.
Поэтому Софар, чтобы показать себя словно осмеянным посредством обличения, немедленно лживыми устами добавляет:
4
4. Ты сказал: суждение мое верно, и чист я в очах Твоих [168].
165
Ср. Иов. 11:3: