Книга 5
Книга пятая излагает оставшуюся часть главы третьей с 20 стиха, всю четвертую главу, и первые два стиха пятой.
1
1. Святые здесь более страшатся благополучия, чем бедствий. — Весьма сокровенны Божественные суждения, почему в этой жизни хорошим людям становится плохо, плохим же, напротив, становится хорошо, но они еще более сокрыты тогда, когда хорошим здесь хорошо, а плохим плохо. Ибо когда хорошим людям становится плохо, а плохим хорошо, возможно, это можно понять так, что, если хорошие здесь наказываются за свои грехи (если провинятся) то для того, чтобы они полностью избавились от вечного осуждения; и что дурным людям позволяется обладать благами, которые они желают в этой жизни, с тем, чтобы привлечь их к окончательной муке в вечности. Поэтому и горящему в огне богачу говорится: «Чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь — злое» (Лк. 16:25). Но, с другой стороны, когда хорошим здесь хорошо, а плохим плохо, то становится весьма неясно, получают ли хорошие благо для того, чтобы они вдохновлялись возрастать к чему-то более лучшему, или тайная справедливость судит, чтобы они здесь за свои дела приняли вознаграждение, и лишились наград жизни грядущей. Или злые, потому ли подвергаются испытаниям, чтобы подвергнутся исправлению и избавиться от вечного наказания; или наказания их начинаются здесь, приводя их в конечном итоге к окончательной муке в аду. Поскольку перед лицом Божественного приговора человеческий ум затмевается густым облаком своей неуверенности, то святые мужи, когда видят блага этого мира, имеющиеся [у них в изобилии], смущаются ужасным подозрением. Ибо они боятся здесь получить плоды своих трудов, боятся, что Божественная справедливость увидит некий сокрытый в них изъян и, исполнив их внешних даров, лишит внутренних. Поистине, когда безмолвствующие думают, что совершают благо лишь для того, чтобы угодить единому Богу, и не радуются изобилию своего благополучия, они менее склонны бояться возмездия тайного правосудия, направленного против них из-за земного благополучия, но, однако, они тяжело переносят бремя успеха, потому что оно мешает их внутренним замыслам. Они мучительно претерпевают соблазны настоящей жизни, так как они знают, что эти вещи могут им препятствовать в достижении того, чего они внутренне желают. Ибо в этом мире честь сдерживает более чем презрение, и величие благополучия тяготит более чем неизбежность бедствия. Ибо действительно, когда внешний человек подвергается лишениям, то он более легко освобождается от безграничных внутренних желаний. Действительно, через это дух, вынуждаемый подчиняться многим, удерживается от достижения собственных желаний. Поэтому и получается, что святые мужи в этом мире более боятся благополучия, чем бедствий. Ибо они знают, что ум, когда пленяется соблазнительными занятиями, охотно отвлекается на внешнее. Они знают, что эти тайные помышления так обманывают нас, что мы не замечаем, как совершенно изменяемся. Они рассматривают, что есть вечные блага, к которым они стремятся, и понимают, что все временное, преходящее, как бы оно ни было приятно, есть ничто. И ум их тяжело переносит все блага этого мира, потому что он уязвлен любовью к высшему счастью, и чем больше он видит, как сладость настоящей жизни скоро соблазняет его к удалению от вечной славы, тем более он избирает отвержение настоящего. Поэтому блаженный Иов, созерцая вечный покой, говорит: «Малый и великий там равны и раб свободен от господина своего» [48]и тотчас же добавляет:
2
Стих 20. Зачем дан страдальцу свет?[49]
2. Созерцая вечное, они избегают земного благополучия. — Иногда в Священном Писании светом именуется благополучие, ночью же обозначаются несчастья этого мира. Так хорошо говорится через Псалмопевца: «Как тьма его, так и свет его» (Пс. 138:12). Ибо поэтому святые мужи презирают блага этого мира и переносят беды его, попирая их величием ума, и, подчиняя себе и благополучие и бедствие, они говорят: «Как тьма его, так и свет его». Это как если бы они прямо сказали: «Также как печаль его [этого мира] не нарушает силы наших устремлений, так и соблазны его не повреждают их». Впрочем, поскольку благополучие, как мы говорили ранее, даже если еще не ослабляет благого ума, тревожит святых мужей, ибо они видят себя страдальцами в горести этого изгнания и избегают быть отличенными в его процветании. Так ныне хорошо говорится: «Зачем дан страдальцу свет»? Ибо свет дается страдальцам, когда те, созерцая возвышенное, принимают лучезарность мимолетного счастья, и признают себя несчастными в этом странствовании. И хотя они горько плачут из-за того, что невольно удаляются от отечества, но, тем не менее, заставляют себя переносить тяготы почестей. Любовь к вечным [благам] истощает их, а слава временного благоприятствует. Когда они видят то, что она удерживает их в самом низу, и что они не могут видеть возвышенное, и что они поддерживают на земле, и то, что они теряют из небесных даров, они горько сетуют о своем благополучии. Ведь даже если они видят, что благополучие не может целиком одолеть их, они, однако, считают необходимым распределять свои мысли между любовью к Богу и своими попечениями. Поэтому, когда он говорит: «Зачем дан страдальцу свет», далее добавляет: