Выбрать главу

10

Стих 25. Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне.

16. Насколько нужно страшиться суждений Бога. — Итак, праведники объяты страхом и плачут и истязают себя великим плачем, так как они страшатся быть оставленными; как бы ни радовались они об исправлении своем, однако, исправление это смущает волнующийся ум их, чтобы зло, которое они переносят, стало бы милосердным ударом наставления, а не карой справедливого мщения. Созерцая это, Псалмопевец хорошо говорит: «Кто знает силу гнева Твоего» (Пс. 89:11). Разумеется, сила Божественного гнева не может быть охвачена нашим умом, потому что Его домостроительство помрачает наше расположение, и часто мы считаем, что Он оставил нас, когда Он принимает нас; и когда мы полагаем, что Он принимает нас, тогда Он оставляет нас. И часто случается что, то, что считается гневом, оказывается благодатью, а то, что иногда принимается за благодать, есть гнев. Некоторые удары исправляют, но некоторые приводят к безумию сопротивления; и иных обольщают благополучием и отводят от безумия; иных ослабляют, так как совершенно удаляют от надежды на всякое обращение. Все пороки влекут в глубину, но, однако некоторые возвращаются к ним более легко, для того чтобы впасть в еще более постыдные. И добродетели всегда возводят к небесам, но иногда некоторые воображают о добродетели как о [предмете] гордости и через это они сходят с дороги восхождения. Итак, поскольку могущество Божественного гнева совсем непознаваемо, то должно во всем страшиться без перерыва.

11

Стих 26. Разве я не утаил? Разве я не был тих? Разве я не оставался о спокоен? [56]

17. Обладающие властью грешат обычно помышлением, словом, делом. — Хотя мы грешим в мысли, слове и деле повсюду, куда попадаем, однако, посредством этих трех дух тогда неудержимо увлекается, когда поддерживается благополучием этого мира. Ибо когда он видит, что могущество его превосходит прочих, то, размышляя, гордо думает о себе. И когда никто не противится силе голоса, язык становится более развязным из-за своенравия. И когда желает сделать то, что нравиться, то справедливо полагает, что ему позволено все что угодно. Но когда святые мужи поддерживаются могуществом этого мира, они [подвергают] ум еще большему воспитанию, так как знают, что более легко могут быть убеждены [сделать] непозволительное по причине невоздержанности в могуществе. Они удерживают сердце от созерцания своей славы, язык сдерживают от неумеренной речи, дела блюдут от беспокойного блуждания. Ибо часто те, которые обладают властью, лишаются того, что делают справедливо, так как мыслят гордо; когда они полагают, что они всем полезны, они теряют для себя великую выгоду воздаяния. Ибо если чьи-либо дела становятся более достойными, необходимо чтобы они всегда для него казались недостойными, чтобы эти благие дела не возвысили сердце делателя и возвышением не низвергли совершителя к гордости и не повредили бы ему больше, нежели чем содействовали. Ибо это есть то, почему царь Вавилона был обращен в неразумное животное, когда тайно обуревался надменным умом, говоря: «Это ли не Вавилон, который построил я»? (Дан. 4:27). Он погубил то, что было сделано, потому что не хотел смиренно скрывать то, что он сделал. И поскольку он вознес себя в гордости ума над людьми, он лишился человеческого рассудка, который он имел, так же как и все люди. Часто те, которые обладают властью, разражаются бесчестием на подчиненных, и посредством дерзости языка теряют тех, которые бдительно служили управлению; они оценивают слова, не опасаясь Судии, потому что кто говорит брату без причины нелепо, тот обрекает себя на огни геенны (Мф. 5:22). Часто те, которые обладают властью, поскольку не знают, как сдерживать себя в дозволенном, погибают от недозволенных и беспокойных дел. Ибо единственный кто не впадает в недозволительные [дела], есть тот, кто иногда сдерживает себя и от дозволенных. Так Павел ясно показал, что он ограничивает себя этим способом, говоря: «Все мне позволено, но не все полезно» (1Кор. 6:12). И чтобы из этого ограничения показать и разъяснить, сколь велика свобода ума, он тотчас же добавляет: «Все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (там же, 12). Ибо когда ум преследуется задуманными желаниями, он вынужден быть рабом тем вещам, любовью к которым побеждается. Но Павел, которому все позволяется, не предает себя ни под какое могущество, ибо для ограничения самого себя даже от позволительных, которые, услаждая, сдавливали бы его, он презирает и побеждает их.

вернуться

56

В славянской Библии: «Ни умирихся, ниже умолчах, ниже почих, и найде ми гнев». В синодальной Библии: «Нет мне мира, нет отрады: постигло несчастье».