18. Как жил Иов. — Итак, блаженный Иов, чтобы известить нас каким он был в могуществе объявляет, говоря: «Разве я не утаил»? Ибо когда мы имеем власть, должно размышлять о благе и она должна быть незаметна, так как может привести к высокомерию; ибо тот, кто употребляет ее, чтобы приносить пользу, должен знать, что он может (сделать), но и не должен знать, чтобы не возгордиться. Блаженный Иов в речи показывает, каким был действительно, и добавляет, говоря: «Разве я не был тих»? Показывая, каким был, по отношению к недозволительным делам еще присоединяет: «Разве я не оставался спокоен»? Тишина и спокойствие могут исследоваться более тщательно. Ибо действительно, тишина есть ограничение ума от гласа земных желаний. Сила же великого шума есть смятение сердца.
19. Те, которые начальствуют, обуреваясь временными заботами, чтобы служить Богу, должны отдаляться от них. — Так же хорошо покоятся те, которые в могуществе ставят шум земных дел ниже по отношению к любви божественной, чтобы не заниматься непрерывно низкими [делами], и чтобы сердце не отпало полностью от вышних. Они знают, что ум совсем не поднимается к небесным, если непрерывно захватывается волнениями забот. Ибо для того чтобы занятый ум достиг до Бога, даже будучи свободным от забот, он должен трудиться чтобы постичь нечто. Хорошо через Псалмопевца говорится: «Остановитесь и познайте что Я Бог» (Пс. 45:11); ибо кто не заботится о том, чтобы служить Богу, скрывает свет видения Его от себя своим собственным суждением. Поэтому Моисей говорит, что рыб, которые не имеют перышков (чешуи) не должно есть (Левит. 11:12, 13). Рыбы же, у которых есть перышки, имеют обыкновение прыгать над водой. Лишь они одни проходят, словно пища в тела избранных, и они (святые), хотя и служат низкому, но знают, как прыжками ума подняться к небесным, чтобы навсегда не остаться в бездне забот, где веяние высочайшей любви, подобно вольному ветру никогда не коснется их. Следовательно, те, которые поглощены временными вещами, тогда хорошо устраивают внешние, когда тщательно устремляются к внутренним; когда никоим образом не любят шум волнений, но находят успокоение внутри самих себя на лоне безмятежности.
20. Каким образом злые умы обуреваются со всех сторон страстями. Каким образом благочестивые. — Ибо злые умы не перестают терзать сами себя, даже когда они праздны. Ибо в мыслях они внимательны к образам тех, которые они любят, и хотя внешне они ничего не делают, внутри они, однако усердно трудятся под бременем тревожного покоя. Если им посылается управление вещами, они полностью предаются этому, и временное преследует их на каждом шагу, во всех мыслях. Благочестивые же умы не домогаются этого, когда этого нет, и тяжело переносят, когда это имеется, потому что боятся посредством внешних забот выйти за пределы самих себя. Это хорошо изображается жизнью двух братьев, о которых написано: «И стал Исав человеком искусным в охоте, человеком полей; Иаков же кротким, живущим в шатрах» (Быт. 25:27, и далее). Или как в другом переводе говорится: «проживал дома». Что изображается звероловством Исава, если не жизнь тех, которые следуют по течению внешних наслаждений плоти? Он изображается земледельцем, потому что любители этого мира настолько больше взращивают внешние, насколько внутренние свои оставляют не возделанными. Говорится же, что Иаков был человек смиренный, живущий в шатрах, или в доме. Потому что без сомнения те, которые избегают рассеиваться на внешние заботы, становятся смиренными в мыслях, а также обитают в своей совести. Ибо жить в шатрах или в доме, означает ограничивать себя в тайных ума, и никоим образом не рассеиваться посредством желания внешнего, чтобы не жаждать многого снаружи и не отступать от своих собственных мыслей. Итак, честный и отягощенный благополучием муж говорит: «Разве я не утаил? Разве я не был тих? Разве я не оставался спокоен?». Ибо как мы сказали выше, святые мужи, когда им благоприятствует мимолетное счастье, оставляют без внимания свет мира, словно несведущие, и смелыми шагами попирают внешнее, которое низводит их дальше от внутреннего. Они хранят тишину, так как не [позволяют] громко шуметь ни одному крику злого дела. Ибо всякая суровость имеет свой голос в тайных суждениях Бога. Поэтому написано: «Вопль Содома и Гоморры велик» (Быт. 18:20). Они истинно покоятся тогда, когда не только не подвергаются нападению никаких земных временных бушующих страстей, но и избегают чрезмерно поглощаться необходимыми заботами настоящей жизни.