19
Стих 10. Рев льва, и голос львицы, и зубы детенышей льва сокрушаются [68].
38. Жестоки слова Елифаза к Иову. — Ибо, что именует ревем льва, если, как мы немного ранее сказали, не суровость мужа? Что именует голосом львицы, если не болтливость жены? Что именует зубами детенышей льва, если не прожорливость потомства? Ибо то, что дети, совместно пирующие умерли, обозначается выражением о зубах. Жестокий Елифаз, в то время как все сокрушено, ликует, словно дает понять, что они осуждены справедливо. Резкость его попреков еще удваивается, когда он прибавляет:
20
Стих 11. Тигр погибает без добычи, и детеныши льва рассеиваются [69].
39. Разноцветность и стремительность тигра надлежащим образом обозначает лицемеров. — Ибо что он обозначает именем тигра, если не свойство непостоянства блаженного Иова, или то, что он покрыт пятнами лицемерия? Ибо всякий лицемер старается казаться справедливым, но не может явить себя чистым во всем и всюду; потому что в то время как он посредством лицемерия показывает некоторые добродетели и тайно подчиняется порокам, внезапно некоторые скрытые пороки прорываются наружу, и обнаружением лицемерия, словно образом кожуры, являют из смешения своего пестроту. По большей части удивительно, почему человек, который отличается столь великими добродетелями, еще запятнан столь порочными деяниями? Но, без сомнения всякий лицемер есть тигр, потому что пока чистый цвет происходит от лицемерия, он окрашивается чернотой пороков. Часто, в то время как он восхваляется за чистоту бескорыстия, он оскверняется низостью жадности. Часто, в то время как он проявляет прекрасную добродетель степенности, он покрывается пятнами разнузданности. Часто он облекается достоинством бескорыстия, но будто бы из ревности по правосудию, помрачается зверской жестокостью. Часто бескорыстие, великодушие и добросердечие усваиваются как красивые понятия, но отмечаются разлившимся мраком гордости. И таким образом получается, что лицемер не показывает в себе чистое явление, как и тигр не может иметь одного цвета. Очевидно, что он как тигр хватает добычу, когда присваивает себе славу человеческого одобрения. Ибо он делается заносчивым, радуясь украденному, и словно насыщается добычей. Похвальба лицемеров хорошо именуется добычей. Ибо добыча есть то, когда насильственно похищается чужое. Но всякий лицемер, принимая вид праведной жизни, присваивает себе похвалу праведного, и, конечно берет чужое. Итак, Елифаз, потому что знал, что блаженный Иов соделал во время благоденствия своего достойное похвалы, полагает, что когда последовали удары, он подвергнут им из-за лицемерия, говоря: «Тигр погибает без добычи». Это если без стеснения сказать: «Многообразие лицемерия твоего уничтожено, потому что отъята лесть похвалы; и лицемерие твое уже не имеет добычи, так как поражено по воле Бога, и не имеет одобрения людей».
40. Муравьиный лев изображает тех, которые боязливы перед сильными и отважны перед слабыми. — Но в переводе Семидесяти не сказано «тигр», но «муравьиный лев погибает, так как не имеет добычи» [70]. Конечно, муравьиный лев весьма маленькое животное по сравнению с муравьем, но он скрывается под песком, и убивает муравьев, несущих зернышки и, убив, поедает. По латыни же муравьиный лев означает или лев муравьев, или, по крайней мере, более точно, и муравей, и лев в одно и тоже время. Справедливо он называется и муравьем и львом, потому что по сравнению с крылатыми ли, или какими угодно другими животными, он — муравей, но в сравнении с муравьями — лев. Ибо он пожирает муравьев словно лев, но другими сам пожирается словно муравей. В таком случае, когда Елифаз говорит: «муравьиный лев погибает», что осуждает он в блаженном Иове под именем муравьиного льва, если не страх и смелость? Это если прямо сказать: «Ты поражен справедливо, потому что ты был боязлив перед отважным, но смел перед подчиненным». Это если прямо сказать: «Страх сдавил тебя перед хитрым, перед незлобивым легкомыслие сделало тебя надменным». Но муравьиный лев уже не имеет добычи, потому что твоя робкая гордыня преследуется ударами и удерживается (от нанесения) вреда другим. Но так как мы сказали, что друзья блаженного Иова имеют вид еретиков, то по необходимости сообщаем, каким образом эти слова Елифаза могут пониматься аллегорически.
69
В славянской Библии: «Мраволев погибе, занеже не имеяше брашна, скимни же львовы оставиша друг другу».
70
В Септуагинте: «Μυρμηκολέων ώλετο παράτό μή έχειν βοράν». Свт. Григорий строит толкование на сличении текста латинской Библии с текстом Септуагинты, но, как известно, он не знал греческого языка. Возможно, он пользовался услугами монахов, сопровождавших его в Константинополь и знающих греческий язык.