Наша игра могла бы завершиться тут полным провалом, если бы не находчивость Мартина. И своей находчивостью он предал нас и вдохновил нас и поставил под угрозу смерти. Все еще в черном плаще и безобразной маске Алчности он шагнул вперед в свет. Очень коротко, словно просто выражая намерение перебить беседу, он поднял руку в знаке, который означал перемену темы.
Потом он обратился — к нам и ждущим зрителям — со словами:
С этими словами он расстегнул застежку плаща и сбросил его на булыжник. Обеими руками, медленно, он поднял маску со своего лица, опустил ее на высоту пояса, а затем отбросил жестом метателя колец. Все это захватило нас врасплох. Не только ничего подобного не было в упражнениях, мы даже ничего схожего не обсуждали. И теперь он дал нам лишь кратчайшее предупреждение. Я думаю, он намеревался ошеломить нас вместе со зрителями, развязать нам языки. И, как бы то ни было, его воздействие на нас оказалось именно таким. Теперь он сделал долгую паузу, показывая себя зрителям как обыкновенного человека. Затем обернулся к Стивену, наклоняясь к нему в позе почтения:
Тишина во дворе и на галерее вверху стала поистине ужасной. Стивен не знал, что ответить, но, отупев от эля, а к тому же будучи тупым от природы, он не был особо ошеломлен такой неожиданностью. Он медленно повернул серебрящееся лицо справа налево.
— Истина не страшится никакого человека, — сказал он наконец. — Было четверо других, это так. Поведал мне это могильщик, чье имя Кристофер Хоббс.
И он погрузился в молчание.
Однако природа Прыгуна была совсем иной. Я вновь увидел, как его грудь быстро поднялась и опустилась, пока он справлялся с дыханием. Он поднял правую руку и согнул пальцы перед лицом, будто держал что-то.
— Я нес кошель с деньгами, — сказал он, сделав голос высоким, детским. — Вот в чем разница, добрые люди, вот почему нашли пятого мальчика. Не из-за кошеля я был убит, но найден я был из-за него, ибо тот, кто меня убил, хотел, чтобы в том обвинили Ткача.
Вперед вышел Соломинка. Маску убийства он снял, но остался в льняном парике. Движениями рук и головы он изобразил немоту. Затем с жестом мольбы повернулся к Роду Человеческому, который, подчиняясь тому же порыву, откинул капюшон с лица. Мы все теперь остались без масок — ощущение наших ролей стало зыбким, меняющимся.
— Ткача не было дома, — сказал Тобиас. — И тогда они увели его дочку. — Он помолчал, а затем сказал торжественно: — Кто увел дочку, тот нашел деньги, кто нашел деньги, тот повстречал мальчика.
— Мы повстречались на дороге, — сказал Томас Уэллс тем же писклявым голосом.
Я стоял в стороне вне света, ожидая, когда настанет время выйти с проповедью о правосудии Бога, который низвергает нечестивцев, и их нет более: vertit impios et поп sunt. Мое сердце тяжко колотилось. Мне мнилось, что на лицах остальных я вижу ликование, а также муку, будто они ждали освобождения от нее.
— Кто встретил мальчика, тот и совершил злодеяние, — сказал Род Человеческий.
— Когда меня схватили, куда я был отведен? — сказал Прыгун. — Кто знает, пусть скажет. Меня убили не там, не у дороги. Куда он увел меня на смерть?
Я увидел, как мысль о мученичестве Томаса Уэллса, которая была и познанием зла, еще больше омрачила лицо Прыгуна. Он помолчал, потом заговорил собственным голосом, забыв подражать ребенку:
— Почему меня схватили, если не из-за кошеля?
Мартин вышел на середину. На его лице было уже знакомое мне сияние. Он широко раскинул руки.
Намеревался ли он ответить на этот вопрос сам или подождал бы ответа, узнать мне было не дано. Его прервал громкий крик кого-то из зрителей:
— Монах мертв!
Покосившись в сторону, я увидел, что справа от меня у стены стоит Маргарет. Она прошла между зрителями, а я и не заметил, так было мое внимание поглощено Игрой. Маргарет поманила меня, и тут же я услышал какой-то шум у ворот, увидел там непонятную толчею.