В своей чрезвычайной, патологической форме, комплекс мадонны-шлюхи (дихотомизация женщин) делает некоторых мужчин неспособными иметь половые отношения со своей женой, столь святой она им кажется. Очевидно, что поклонение такой степени вряд ли одобрит естественный отбор. Но и в обычной, более умеренной версии, различие между мадоннам и шлюхам имеет весьма отчётливую печать эффективной адаптации. Она побуждает мужчин выказывать почтительную преданность к сексуально сдержанным женщинам, в которых они хотели бы инвестировать, именно ту преданность, которую женщины будут требовать перед допуском к телу. И она же позволяет мужчинам невинно эксплуатировать женщин, в которых они не хотят вкладывать, относя их к категории, заслуживающей презрение. Эта категория пониженного, временами почти нечеловеческого морального статуса, как мы далее увидим — любимый инструмент естественного отбора, особенно эффективный во время войн.
В интеллигентной компании мужчины иногда отрицают, что они изменяют свое мнение о женщине, после того, как она им легко отдалась. И правильно делают. Такое признание выглядело бы морально реакционным. Возможно, вам трудно убедить самого себя уважать такую женщину утром, но это было бы предусмотрительно на будущее.
Многие современные жёны могут засвидетельствовать, что ночь с мужчиной на ранней стадии ухаживания не убивает перспектив долговременной преданности.[15] Мужчина (в значительной степени — неосознанно) оценивает вероятность преданности женщины по многим параметрам — её репутации, того, как она глядит на других мужчин, насколько она честна безотносительно к сексу. Девственность женщины, даже теоретически не рассматривается мужским подсознанием как гарантия надёжности инвестиций. Степень предпочтения девственной невесты меняется от мужчины к мужчине и от культуры к культуре и, если судить по некоторым обществам охотников-собирателей, она была весьма низка в древности. Возможно, что мужчины приспособлены выбирать лучшее из возможного. Хотя в викторианской Англии некоторые мужчины и настаивали на девственности невест, но термин "дихотомия мадонны-шлюхи" есть просто не очень точное обозначение более гибкой мыслительной тенденции.
Однако эта гибкость ограничена. Есть некоторый предел женской промискуитетности, превышение которого делает мужские родительские инвестиции генетически бессмысленными. Если некая женщина имеет неизбывное обыкновение спать каждую неделю с новым мужчиной, то тот факт, что так поступают все женщины в этой культуре, не делает выбор её в качестве супруги логичным. В таком обществе мужчины должны полностью отказаться от концентрированных родительских инвестиций, и сосредоточиться на попытках спариться с максимально возможным количеством женщин. То есть, они должны уподобиться шимпанзе.
Самоанские викторианцы
От дихотомии мадонны-шлюхи долго отмахивались как от отклонения, одного из патологических продуктов западной культуры. В частности, викторианцы, с их чрезвычайным акцентом на девственности и громком презрении ко внебрачному сексу, несут ответственность за взращивание и даже изобретение многих патологий. Только мужчины во времена Дарвина были более свободны в сексе, чем были подобны мужчинам в незападных, сексуально либеральных обществах. Как всё изменилось!
Неприятность в том, что те идиллические, незападные общества, скорее всего существуют только в умах дезинформированных (если не ангажированных) академиков. Классический пример — Маргарет Мид, одна из нескольких видных антропологов, реагировавших в начале 20-го века на политические злоупотребления дарвинизма, подчеркивая гибкость человеческого вида и утверждая, что у людей уже практически отсутствуют врождённые поведенческие тенденции. Самая известная книга Мид, "Совершеннолетие на островах Самоа", произвела сенсацию при её появлении в 1928 году. Казалось, она нашла культуру, почти лишённую многих западных пороков: иерархии статусов, бурного противоборства и всех видов бесполезных страстей вокруг секса. Здесь на островах Самоа Мид написала, что девочки отсрочивают брак на "так много лет свободных любовных ласк, насколько это возможно". Романтичная любовь, "как это наблюдается в нашей цивилизации" связанная с идеями "исключительности, ревности и вечной преданности", просто "не имеет места на островах Самоа". Что за замечательное место!
Трудно преувеличить влияние результатов Мид на умы двадцатого века. Утверждения о природе человека всегда сомнительны, и уязвимы в случаях открытий даже единственной культуры, где каких-то фундаментальных элементов не наблюдается. Многие в двадцатом веке встречали такие утверждения единственным вопросом: "А есть ли это на Самоа"?
В 1983 году антрополог Дерек Фриман издал книгу, названную "Маргарет Мид и острова Самоа: Создание и крах антропологического мифа". Фриман провел почти шесть лет на островах Самоа (Мид провела девять месяцев и вначале не говорила на местном языке), и был хорошо осведомлён об их предшествующей ранней истории, до контакта с Западом, который многое изменил на островах.
Его книга повергла репутацию Мид как крупного антрополога в большое замешательство. Он изобразил её как прибывшего на острова Самоа наивного двадцатитрёхлетнего идеалиста, погрязшего в модном культурном детерминизме, предпочитавшего не жить среди аборигенов, и затем, будучи зависимой от намеченных интервью, бывшей обманутой самоанскими девочками, которые, играя, ввели её в заблуждение. Фриман атаковал данные Мид по всему фронту — предположение о слабости статусной конкуренции, простое счастье Самоанской юности — секс для текущих потребностей, подразумеваемое незначительное значение ревности и мужского собственничества, кажущееся безразличие мужчин к дихотомии мадонны-шлюхи.
При близком, пункт за пунктом, рассмотрении результатов Мид, оказалось, что они менее радикальны, чем её глянцевые, разрекламированные обобщения. Она признала, что самоанские мужчины испытывали определённую гордость при завоевании девственницы. Она также отметила, что каждое племя имело церемониальную девственницу — девочку "благородного происхождения", часто дочь вождя, которая тщательно охранялась, перед самим браком вручную лишалась девственности, а кровь её гимена была доказательством её чистоты. Но Мид настаивала, что эта девочка была отклонением, "исключением из свободного и легкого экспериментирования", которое было нормой. Родители более низкого ранга "удовлетворенно игнорируют" сексуальное экспериментирование их дочерей. Мид согласилась почти перед смертью, что проверка девственности «теоретически» выполнялось "на свадьбах людей всех рангов", но она сочла церемонию незначимой, от которой участники легко и часто уклонялась.
Фриман поднял массив более спокойных наблюдений Мид и указал на некоторые вещи, на которые она не сумела должным образом обратить внимание. Он писал, что ценность девственниц была настолько велика в глазах достигших брачного возраста мужчин, что за юной женщиной любого социального ранга следили её братья, которые "бранят, и иногда бьют" её, если обнаружат её с "мальчиком, подозреваемым в наличии намерений лишить её девственности". Подозреваемый же мальчик "подлежал нападению с большой свирепостью". Молодые люди, которым не везло с женщинами, иногда добывали партнёршу, подкравшись ночью, и насильственно лишали её девственности, а затем угрожали раскрыть ее порченность, если она не согласится на брак (возможно, в форме тайного бегства — вернейшего способа избежать проверки девственности). Невеста, которая в день свадьбы не оказалась девственницей, подлежала публичному осуждению и характеризации как шлюхи.
В анналах исследователей Самоа одна лишенная девственности женщина описана как "распутная женщина, подобная пустой раковине, брошенной в морской отлив"! Песня, исполняемая при церемонии лишения девственности содержит примерно следующее:
15
Многие, наверное, сталкивались с ситуацией: Вы сердобольно даёте голодной дворняге кусок колбасы, и зарабатываете этим её безграничную и преданную любовь. Она идёт за вами как приклеенная, преданно глядя в глаза и с робкой надеждой повиливая хвостом — она явно готова служить вам верой и правдой. Аналогичные ситуации возможны и в отношении молодых людей, обезумевших от женской неблагосклонности, и, вопреки всем дихотомиям, приклеивающихся к женщине после первого секса. Но готов ручаться, что 99 % женщин, столкнувшись с таким, по собачьи преданным мужчиной, чрезвычайно быстро к нему охладеют (мягко говоря; отвращение — вот более адекватное обозначение), хотя по жизни и будут жаловаться на недостаток мужской преданности как таковой. — А.П.