- Эй, Рыся! – окликнул от ворот девичий голос. У тына притопывала ногами от нетерпения старшая внучка Драганы Белава, выскочившая из дому в одной рубашке. – Идём скорее, покажу какие черевики Деян сработал мне к свадьбе. Идём-идём! – она потащила меня за руку.
- Да окстись, заполошная! – отбрыкивалась я. – Некогда мне. Не пойду я! Потом. Завтрева. Да дай хоть лыжи скину, дурища!
Белава расхохоталась весело, повалив таки меня в снег и хлопнувшись рядом на круглый зад, сверкнув из-под понёвы точёными ножками. Девка была хороша, как ясный день, знала об этом и красоту свою носила словно жемчуговый венец – всем напоказ и всем на зависть. Парни ходили за ней косяками и дрались за её поцелуи в Варуновы ночи.
- Пускай их, - фыркала Белава, вплетая в золотую косу дарёную жемчужную низку, - их много, а я одна, - смеялась она, примеряя на белы руки серебряные запястья, привезённые для неё княжьим кметем из последнего похода.
Резвилась Белава до двадцати годков, бегая от сватов, умасливая родительскую волю, пока не задышали жарко в затылок подросшие сёстры.
Вот тогда, наконец, Драгана стукнула кулаком по столу и велела принять в род Деяна, славного Болонского усмаря. Невеста только плечами пожала и стала весело готовиться к свадьбе, как к новой забаве. А что? У сулемов парни что надо – один другого дюжей да краше. А и Деян других не хуже.
Правда, в дружине княжьей они ещё лучше: там воины, овеянные славой боевой, тайной дальних земель, мужественные и суровые – эх… Но бабка ни за что не позволит принять воя – перекати-поле безродного, шишу-душегубца – в крепкий, ладный, мирный род Аркуд.
… Черевики были великолепны: скроенные из тонкой кожи ладно, по ножке, с притачной подошвой, расшиты затейливыми стежками и самоцветами привозными.
- Ох! – задохнулась я, осторожно принимая на ладонь творение влюблённого мастера. – До чего ж хороши! Али умелец столь хорош, Белава, али любовь его к тебе столь велика?
Белава засмеялась словно колокольчик зазвенел.
- Уж не знаю, - сказала, придирчиво разглядывая насунутый на ногу башмачок, - достаточно ли хороши они для меня? А, Рыся?
Взмахнув пуховым платом, прошла по горенке лебедью и тут же, скинув величавость, закружилась, упала, смеясь, на лавку.
- Бают, дубрежские княжны в сафьяновых сапожках ходят, а ты всё в валенках гонзаешь, - она ещё немного покрутила ножкой. – Далеко ли собралась?
- В лес.
- Так не успеешь обернуться дотемна.
- Думаю заночевать там.
Белава пристально посмотрела на меня.
- А правду говорят, Рыська, ты с морой дружбу водишь?
Я пожала плечами.
- А коли вожу? Так что?
Белавины синие глаза округлились плошками:
- И не боязно тебе?
Она подскочила, небрежно скинув башмачки в угол, забегалась по половицам, спотыкаясь о тканые дорожки, подбирая с лавок, добывая из скрыни полстяные порты, да душегрею, да рукавицы, да шапочку из пушистой лисицы…
- Рысенька-душенька, подруженька дорогая, возьми с собой! Страсть хочется на настоящую мору посмотреть! Я быстро соберусь, ты глазом моргнуть не успеешь! Вот же ж, - зашипела, - пятка чешется, - и заскребла с остервенением круглой розовой пяточкой о половицу.
- Белава, нет! Никого я водить с собой не стану! Тебя и подавно.
- Рысенька! Ну прошу тебя! – споткнулась о попавшего под ноги кота, присела над ними, замурлыкала сама, ровно кошка. – Котик ты мой котик, тёпленький животик, серенькая спинка, тонкая шерстинка… Ох, и раскормился обормот, скоро уж в дверь не пролезешь… Хочешь подарю тебе рукавички? Те, что Воибор мне у позапрошлом годе привёз? Всё одно, я их не ношу боле. Посмотри – красивые какие! Нет, пожалуй, пусть полежат ещё… Вот! Возьми эти. Немного вышивка стёрлась, распоролись слегка – но это починишь… Можно, а? Возьми с собой, Рысенька!
- Белава, сгинь! Сказала ж!..
… Из ворот мы вышли вместе. Подружка неловко семенила на лыжах рядом, оскальзываясь и ругаясь на каждом шагу. Вот же прилипала!
Гвидель равнодушно проводил нас взглядом и снова забулькал выморозкой.
- Ох, и лыжа у тебя скрипучая, Рысенька, - бормотала Белава. – Ажно зубы заломило.
Я сердито скользила к главным воротам селища, не обращая внимания на едва поспевающую за мной, пыхтящую позади Белаву. Она и в лес-то вырядилась будто на праздник закликания весны. И что с ней делать? Уж точно не к море вести. Потерять что ли по дороге дурищу эту?