— Уж не в актрисы ли ты нацелилась, девочка моя?
— Вы же знаете, я учусь только для себя.
Вздохнув и начав наводить порядок на своем порядком захламленом документами столе, директриса попеняла:
— Да что-то уж больно много ты учишься, Сашенька. Так и переутомление заработать недолго… Ты же пока растешь, осторожнее надо. Куда так торопишься?
Похлопав пушистыми ресничками, лиловоглазая сирота искренне призналась:
— Просто мне нравится узнавать новое. К тому же, я отдыхаю, меняя и чередуя занятия и нагрузки. Утром художественный кружок, днем секция самбо; после Кройки и шитья хорошо заниматься гимнастикой — а со стрельбища я стараюсь на полчаса зайти поплавать в бассейне. Или вот после лекций в Медтехе — очень хорошо бегается на стадионе.
— И что, в самом деле помогает голову проветрить? Надо бы всех наших двоечников загнать на… Так, ладно.
Спохватившись, Липницкая убрала с лица заинтересованность и слегка нахмурилась, показывая тем самым, что они наконец-то добрались до того самого обещанного серьезного разговора.
— Ты не передумала по поводу отчислений за использование твоих изобретений той ярославской артелью?
— Нет, Галина Ивановна. И там еще несколько артелей и кооперативов заинтересовались.
— Гхм? Я почему спрашиваю: как только деньги начнут поступать на счет детдома, у тебя обязательно состоится разговор со старшим инспектором районного отдела образования.
Понятливо кивнув, пока еще худенькая и угловатая, но уже понемногу начавшая округляться блондиночка спокойно заверила:
— Я не передумаю.
— Не то, чтобы я была против, но… Сашенька, ты хорошо подумала? Может, я открою тебе сберегательную книжку, и хотя бы треть денег будем перечислять на нее?
Проведя тонкими пальчиками по чуточку растрепавшейся молочно-белой косе, лиловоглазая изобретательница перекинула ее на спину и внесла окончательную ясность:
— Мне для занятий рисованием постоянно нужен хороший ватман, краски и дорогие цветные карандаши. Разноцветная тушь, пастель…
Директриса понятливо кивнула.
— Так же я хочу хорошо одеваться, но это будет выделять меня из остальных девочек. Другое дело, если одеваться хорошо в нашем детдоме будут все… Или, хотя бы, будут иметь возможность самостоятельно сшить себе обновки, или связать кофту.
— Хм-м⁈
Выжидательно помолчав, Липницкая уточнила:
— И что, это все?
Лукаво поглядев на женщину, искренне болеющую за благополучие доверенных ей сирот вообще, и одной конкретной умницы-разумницы в частности, Александра открыто улыбнулась:
— Еще, если вы не возражаете, я бы хотела поучиться у одного человека.
— Что за человек? Где работает, и чему будет учить?
— Работает и живет в небольшой полуподвальной мастерской на Красноармейской улице, в тридцать шестом доме. Он очень хороший сапожник и вообще обувщик, еще скорняк и немножко слесарь.
«Совсем немножко — таких как он, обычно медвежатниками зовут. А еще он ножом на диво хорошо владеет».
— Ну, не знаю…
— Правда, Ефим Акимович еще не знает, что будет меня учить.
Не выдержав, директриса засмеялась в полный голос и замахала на воспитанницу, разом и «благословляя» ту на обучение, и выгоняя из кабинета — а то с такими разговорами Галина Ивановна рисковала опять добраться до дома лишь ближе к ночи. А у нее, между прочим, и свои дети есть, и муж без нее ужинать не любит…
Начавшись в Минске с холодных дождей и печального шуршания опадающих желтых листьев, октябрь тысяча девятьсот тридцать девятого года завершился полноценной метелью и обильным снегопадом, покрывшим-укутавшим крыши и дороги города настоящим пушистым покрывалом. Кое-где на газонах и клумбах еще виднелись последние островки пожухлой зелени, но всем уже стало понятно, что зима властно вступила в свои законные права — и даже солнце, что заглядывало в окна небольшого спортзала детдома номер четыре, с трудом пробивалось сквозь стекло, покрытое морозными узорами. Меж тем, ничуть не смущаясь царящей в помещении откровенной прохладой, в нем занималась-упражнялась легко одетая и очень молоденькая девица: она уже час крайне медленно кружилась в непонятном… Танце? Художественной гимнастикой это точно не являлось, для странноватой разминки все как-то уж слишком затянулось, вот и оставались какие-то экзотические танцы. И все же нет: больше всего это походило на то, что юная спортсменка самостоятельно разучивает движения какого-то нового для нее комплекса упражнений, которые где-то не раз видела, и даже хорошо заучила на память — но вот с его повторением в реальности то и дело возникали досадные ошибки. Множество раз беляночка останавливалась и прогоняла отдельные элементы в разных вариантах, подбираяя наиболее подходящий для себя: или вообще начинала все заново, с самого первого движения — и так до тех пор, пока все же с грехом пополам не «откатала» весь комплекс без грубых ошибок.