— Это что, пить?!?
— Нет.
Разом успокоившись (прям от сердца отлегло!) Ефим Акимович наконец-то вернулся к терпеливо дожидающейся его колбасе и хлебу, в два движения сооружив себе шикарный закусон… То есть, бутерброд. С хрустом вскрыв бутылку, щедро плеснул водки в граненую стограммовую стопку и без промедления опрокинул ее в рот.
— Х-ху!
Сдвинув в сторону бутылку, он было примерился зубами к вкусной колбасной мякоти, но внезапно замер и с сомнением уточнил:
— Мне есть-то можно?
Кивнув, беляночка с уже помытыми руками подсела к столу, налила в подставленные стаканы чая и без лишних слов зашуршала кульком. Пончики еще были теплые, а вот сахарная пудра уже успела впитаться в их золотисто-коричневую корочку — но хуже они от этого не стали… Пока она лакомилась угощением, вышедший на покой «медвежатник» неторопливо вкушал нежную колбасную мякоть, и время от времени поглядывал на белокурого ангелочка в мешковатой форменке-юнгштурмовке[1]ОСОАВИАХИМА. Вернее, на ее значки, поблескивающие чуть выше сердца: алый пионерский, тусклый бронзовый «БГТО», строгий серебряный «ГТО» первой степени, и цветной эмалированный «ГТО» второй. Чуть ниже висели «Юный снайпер» и «Юный ворошиловский стрелок» — подразумевающие, что милый нежнокожий ангелочек не просто умеет стрелять, но делает это быстро и исключительно метко. Не выдержав, полувопросительно заметил:
— Мне в голопузом детстве бабка-покойница про вас рассказывала байки — что мол, все ведьмы как один черны волосом и зелены глазами…
Расправляясь с последним сладким пончиком, его гостья выразительно изогнула соболиную бровку и с чего-то развеселилась:
— Про нас? Ты решил, что я ведьма?
Покосившись на поллитровку «Водки особой», мужчина осторожно уточнил:
— А что, нет?
— Тц… Ефим Акимович, вот вроде уже взрослый мальчик, а все еще в сказки веришь.
Промычав что-то глубокомысленное, он предпочел основательно хлебнуть чайку.
— На Руси были ведуньи-травницы, были потворницы и женщины-волхвы, но вот ведьм… Не прижилась у нас как-то эта иноземщина — их все больше в Европе топили и сжигали.
Кивнув, аристократ преступного мира ненадолго задумался, отстраненно наблюдая за тем, как Александра убавила огонь примуса и высыпала в котелок бутылек чего-то мелкого и сыпучего, начав плавно размешивать образовавшуюся вязкую смесь. В себя же пришел, когда девочка принесла к столику бокс-стерилизатор и три картонные упаковки, хранящие внутри себя хрупкое стекло тонкостенных ампул. Наблюдая за сборкой шприца, он с неподдельным интересом уточнил:
— Гм-кхм. А какая разница между ведуньей, и всеми этими… Остальными, про которых ты говорила?
— Ведунья, это как выпускница ФЗУ: знает, как приготовить набор простейших отваров и мазей из трав, грибов и кореньев, и базовые медицинские практики. Потворница уже считай пару техникумов закончила, медицинский и хозяйственный. Ну а волхва не только сразу в нескольких институтах отучилась и прикладной психологией владеет как дышит — но и в партшколе хорошо за партой посидела. Медицина, управление, география, экономика, религиозная доктрина, политика…
— О как?!? И тут, значит, учиться надо, чтобы в большие начальники выйти?
С тихим хрустом сломав носики трех разных ампул, беляночка сунула кончик никелированной иглы в первую и потянула на себя поршенек шприца.
— Учиться никогда не поздно, и никому не вредно… Ложись.
Вновь покосившись на водку, Ефим встал, и для начала подкинул в «булерьянку» пяток тонких полешков. Затем, на ходу расстегивая рубашку и ремешок штанов, направился к лежаку — пока не ведьма заканчивала набирать какой-то непонятный лекарственный «коктейль» из последней ампулы. Плеснув на клочок чистой белой тряпицы водки, юная «всадница» подсела к заранее покряхтывающему больному, прикрыла глаза — и в таком виде начала делать инъекции. С загривка начиная, и понемногу спускаясь вдоль позвоночника: одной «заправки» шприца для этого конечно не хватило — так что когда игла в последний раз мягко вошла в волосатую мужскую задницу возле копчика, ее владелец лишь гулко вздохнул, радуясь окончанию не самой приятной процедуры.
— Десять минут не двигаться.
Разобрав полезный инструмент и уложив его обратно в бокс, Александра в какой уже раз потратила воду умывальника ради чистоты своих рук. Убрала съестное на полку, расстелила газетку недельной давности, сходила к полкам, закрытым брезентовыми занавесочками, вернувшись с громоздким замком и кожаным сверточком — который, когда его развернули, оказался «ученическим» набором отмычек. Поглядев сначала на произведение слесарного искусства, а затем на чертову дюжину штырьков с фигурными головками, она вытянула сначала один, и с некоторым сомнением добавила к нему второй — и через минуту уже увлеченно орудовала ими в замочной скважине. Минут через пять, не выдержав, подал голос внимательно наблюдающий за ней со своего лежака наставник: