Макс мучительно соображал. Ведьма прервала его размышления, гаркнув:
— Да-да, старый вождь!
Мев была страшно довольна.
— Когда ты с minundhanem вернёшься из деревни renaigse, Мев посвятит её, и ещё одно Дитя Тир-Фради взойдёт на нашу счастливую землю! И колесо твоей судьбы свернёт с пути Тысячеликого бога, и станет на законное место! На твой Путь. И будете жить!
— …не посвятит.
У Винбарра внутри всё оборвалось. Старый вождь, забыв о приличиях, наложил охранный жест. Зеленоглазая вторила ему, ибо ещё не родился тот, кто сможет поспорить с нелюдимой Мев. Алтарь зловеще загорелся красным. Повисла тягучая пауза.
Тихий голос Лорин звучал твёрдо, но пальцы беспокойно крутили тёмное колечко среди золотых.
— Я изучала записки экспедиции одного учёного, профессора Серафеддина. Он примерно как doneigad, только для renaigse. В записках со слов ваших земляков он описал процесс Посвящения очень волнительно. Поверьте, больше всего на свете мне бы хотелось стать одной из вас! Вы приняли меня невзирая на всё то зло, что причинил вам и вашей земле мой народ: о большем и мечтать нельзя! Прошу вас, уважаемая Мев, поймите правильно, — Лорин заморгала, сражаясь с выступившими слезами. — Как только вы признаете меня официально, то есть проведёте церемонию, начнут действовать силы официального закона, и я немедленно потеряю для renaigse своё положение! А все ваши договора с renaigse, заключённые через меня, станут недействительными, понимаете? Мне никак нельзя быть одного племени с вами!..
Старый вождь теребил бороду. Мев щурилась и задумчиво облизывала пальцы.
«Видишь теперь, какая она?» — спрашивал Макса пылающий взгляд Винбарра.
«Сынок, разве можно сходиться с renaigse?» — отвечали грустные глаза отчима.
— Позвольте нам сохранить положения тех, кем мы являемся для своих народов. Так Винбарр будет сможет вмешиваться в мои дела на правах законного супруга. А я буду иметь право голоса в статусе его законной жены на ваших собраниях.
Макс хлопнул себя по коленке и расхохотался.
— Ай да хитрожопые говнюки!
Он схватил за руку Зеленоглазую и затряс.
— А ведь я всегда говорил! Мой сын должен жениться!
— …и изменить путь колеса своей судьбы.
Чёрные глаза Мев сверлили голубые глаза Макса, и он впервые в жизни не отвёл взгляд. Ведьма одобрительно кивала.
Длинные пальцы Винбарра легонько сжали маленькую ладонь Лорин. Её подбородок дрожал. Никогда ещё она не испытывала такого волнения. В груди разгоралось нежное тепло.
Макс тяжело поднялся и знаком подозвал к себе Винбарра. Молодой вождь привычно склонил голову и получил знатный щелбан по рогу. Старый вождь приложился губами к его раскалённому лбу, и после — ко лбу Лорин.
— Она пахнет чем-то сладким…
— Ты лучше свою Зеленоглазую нюхай!..
— En on míl frichtimen мне свидетель, я же без задней мысли!..
Лорин казалось, невидимая сила отрывает её от земли и превращает в дым, и вот она уже становится невесомой и приближается к оконцу в закопчённом потолке. Ловкие руки Зеленоглазой подсунули очередную чашку с травяным настоем. Лорин отцепила изумительную золотую заколку с россыпью мелких бриллиантов и протянула её туземке. Та вытерла руки о тунику, дёрнула ноздрями и долго не могла понять, что нужно делать. Чтобы не перебивать говорящих мужчин, Лорин жестом показала, куда следует поместить украшение. Зеленоглазая по-матерински потрепала её за мягкую волнистую копну, прицепила заколку и заглянула в чан с водой. Уперев в бока руки, она потешно красовалась над отражением.
— Поговори с ним, — шепнула Мев Винбарру. Он рассеянно кивнул, глядя, как Макс рассматривает Лорин, а Зеленоглазая примеряет её драгоценности и отдаёт взамен свои.
***
Резные замшелые камни, причудливо расставленные по посёлку, имели множество значений, любое, кроме декоративного. Леди Моранж вертела головой, и повсюду её ожидали сотни открытий. Рослые туземцы тщательно следили за Винбарром и его спутницей. Когда он проходил мимо, они выкрикивали гортанные приветствия, хлопали по спине и желали ему разобраться с renaigse поскорее. Как они ни старались завязать с ним разговор, он оставался на редкость безучастным.
Племя улыбалось своему вождю, причём так, что она чувствовала себя абсолютно счастливой. Он был важной частью их жизни, и Лорин беспокоилась лишь о том, смогут ли принять и её, чужую, пришедшую с ним. Не то чтобы страх остаться навсегда посторонней причинял ей боль, но… Как и тысячи раз прежде, она запретила себе тревожные мысли. Буквально кожей она ощущала, как вслед смотрели настороженные мужчины и женщины. Малыши бежали следом и кричали «renaigse! renaigse!». Аборигены вовсе не были на одно лицо. Рогатых с зелёными метками-кляксами и безрогих было примерно поровну. Среди них преобладали желтоглазые, но были и сероглазые. Их всех объединяла раскраска лиц и схожие цвета в одежде.
Винбарр шёл, широко шагая, и ей приходилось почти бежать, чтобы идти с ним наравне. Они шли по каменистой тропе, увешанной полыми деревянными трубками. Любой вздох ветра рождал мелодичный перестук. Память сразу обнажила парадную часть молодой Новой Серены; недавно установленный постамент для статуи князя д’Орсея, широкие мраморные ступени, закладки фонтанов, пёстро одетые люди…
Винбарр нервно улыбался и что-то бормотал себе под нос.
Наконец они дошли до святилища. Винбарр резко повернулся и смерил Лорин взглядом. С момента их первой встречи словно прошли десятки жизней. Перепуганная избалованная девчонка renaigse неуловимо изменилась: из дочери вождя Новой Серены она стала всё больше походить на скалу под его ногами. Нерушимая, как гранит, неприметная, как базальт. Ей не нужны были слова, чтобы слышать; как если бы его вырванное сердце лежало в её тёмной ладони и нашёптывало на ухо все свои тайны. Она всё больше становилась той, которая стоила отказа от предназначенной судьбы.
Он шагнул к ней и порывисто взял за плечи. Если бы её серые глаза были рекой, он захлебнулся бы в них, и не раз. Чем больше раскалялся он, тем сильнее холодела она. Холод её тела касался его пальцев через одежду. Он крепко обхватил её за талию, закрыл глаза и прошептал в волосы:
— Сейчас буду говорить с Отцом. Ты ничего не бойся, поняла?
— Поняла.
Он уже собрался было открыть дверь, но Лорин положила свою руку на его.
— А с кем тогда мы… Ты только что говорил?
— Это Макс. Он тоже отец. Но одно дело отец — отец, и совсем другое — отец — Отец. Неважно. Поймёшь. Главное — не бойся, ладно?
— Обещаю, я буду ужасно смелой, — слабо улыбнулась она.
Корни мягко отпустили каменные двери. Пахнуло сырым подземным холодом.
— Подожди, Винбарр.
Он оглянулся. Его белёсые глаза, глядящие из-под низких бровей, блуждали по её лицу, словно в попытке отыскать покой и уверенность, которых в эти мгновения так не хватало. Его волнение передавалось и Лорин. Она протянула к нему руки. Он вздохнул и опустил к ней голову. Ледяные губы коснулись его лба. Она слушала прерывистое дыхание и чувствовала в нём скрытую и мощную силу, но видела и то, насколько он, как оказалось, напряжён.
— Я очень люблю тебя, Винбарр. Не беспокойся за меня.
Он только провёл горячим носом по её щеке и коротко лизнул в краешек рта. Взявшись за руки, они начали спуск под землю.
Вдоль плоских каменных ступеней тихо мерцали грибы, освещая уходящее в темноту пространство бледным светом. Слышался шёпот произнесённых однажды молитв, умноженный многократными касаниями слов о священные камни. Когда глаза понемногу привыкли к темноте, Лорин стала замечать изображения на стенах коридора. На неё смотрели корявые, но выразительные рисунки чудовищ, перемежающиеся c отпечатками детских рук. Невольно вспомнилось страшилище из водопада. Стало не по себе. Чем ниже они спускались, тем крупнее становились отпечатки рук. Лорин не удержалась и приложила ладонь к одному из них. Руки только одного человека имели те же пропорции. Отпечатки принадлежали Винбарру.