— Все сферы движутся вокруг Солнца, расположенного как бы в середине Вселенной, так что около Солнца находится центр мира, — Лорин делала паузы, чтобы прикрыть глаза и вообразить масштаб прочитанного. — Все небесные движения, замечаемые с Земли, есть следствие движения самой Земли. Сами же небесные тела неподвижны…
Напротив неё, на полу у стены, с противоположной стороны роскошной гостевой спальни, сидел дикарь, и белёсые его зрачки поблёскивали в тусклом освещении. От него было невозможно отвести глаз. Неизменно вальяжный и спокойный, слегка сутулившийся из-за высокого роста, он не мигая смотрел в её сторону. Острые ноздри жадно вдыхали её запах, и дикарь застывал, как мраморная статуя бога войны, которой в детстве Лорин плела венки из одуванчиков.
Ночные их встречи проходили всегда одинаково: неслышно соскочив с подоконника, молодой человек с мутным от желания взглядом быстро подходил к ней, мягко тыкался в щёку длинным носом, коротко целовал кончики пальцев и убирался в темноту большой пустой комнаты, иногда, как и сегодня, освещённой сияющей луной.
Он аккуратно и почти беззвучно ставил меч рядом с собой, что-то шептал, и комнатные растения наливались огромными душистыми бутонами, которые утром растаскивали служанки, заменяя новыми горшками с зеленью. Но он снова говорил странные слова и наполнял цветением и радостью её комнату.
Чтобы не смущать и не провоцировать Лорин, дикарь устраивался как можно дальше от неё. Он выбирал самые тёмные углы во время их встреч, чтобы ничей взгляд не заметил его с улицы, чтобы никто не мог доказать его присутствие.
Винбарру нравился её настороженный взгляд, как будто она впервые видела его, как будто не она прижималась к нему всем телом у логова надайга, как будто не её руки гладили его скулы и не её губы целовали его сомкнутый рот.
— Ты странная такая, — фыркнул Винбарр, потом кое-что стянул с волос из-за уха и зажал между пальцами.
Девушка вздрогнула, увидев мелькнувший блеск в его руке.
— Можно посмотреть? — прошептала она, глядя на него исподлобья.
Раньше она не спрашивала! Раньше она стаскивала с себя одежду и бросалась к нему, забиралась под тунику и безобразничала, пока он скрипел зубами, стискивал кулаки и думал обо всём, кроме неё, её улыбки и лисьих глаз. Да что вы за существа? Что вы, женщины, такое?
— Ну иди, посмотри, — таким же тихим шёпотом ответил Винбарр, наслаждаясь предсказуемостью женского любопытства.
Рядом с Лорин стояла свеча и слепила её, превращая его в сгорбленную тёмную фигуру в тёмном же углу, блестевшую внимательными и чуткими зрачками.
— Огонь только оставь там, где стоит. Он нам здесь не нужен, — улыбку сдержать так и не удалось, и Лорин, наверное, впервые разглядела у него на щеках острые ямочки.
— Хорошо, — прошептала она, и, оставив чашку на подлокотнике, с усилием закрыла книгу, а затем соскользнула на пол, дразня показавшимися на мгновение коленками.
Между его длинных пальцев тихо светился горячий красный шарик, который, по мере приближения Лорин, становился всё белее и ярче. Девушка приподняла юбки, чтобы присесть, а Винбарр прикинул, что мог бы сомкнуть пальцы одной руки на этой узкой лодыжке, и прерывисто вздохнул.
— Что это у вас? — её глаза отражали огонёк в его пальцах.
— Это бусина из стали, — Винбарр мотнул головой, и Лорин увидела блестящие шарики в его волосах за ушами. — Я решил, что тебе понравится такая вещица. Ты же любишь всё блестящее.
Лорин больше всего хотелось скинуть огромные юбки, сесть, опершись на его горячую грудь, и наблюдать вблизи за загадочной игрой его пальцев, вытягивающих раскалённый шарик в гибкие спирали.
— У меня к вам была страшная просьба, а сегодняшним вечером я вдруг поняла, что мне ничего не надо от вас, — пробормотала она и расшнуровала потайную завязь на талии.
— У меня к тебе тоже есть много страшных просьб. И если будешь своевольничать, их станет ещё больше. Не надо, там сиди. Не надо ко мне подходить. У меня тут, эээ, слишком горячо, видишь? — дикарь заёрзал, и ей показалось, что он смутился.
Но было поздно. Пока он замешкался, Лорин переступила через его босые скрещенные ступни и села между его ног, облокотив обнажённые плечи на его грудь и укрывшись его свободной рукой. Винбарр шумно вдохнул запах её волос и изо всех сил сосредоточился на спирали из горячего металла. Двумя пальцами он ловко заплёл из неё косичку, обернул вокруг мизинца и сплющил концы.
Лорин наконец согрелась и начала задрёмывать.
— Что это у вас такое, — сонно пробормотала она.
— Утром посмотришь, — тихо ответил Винбарр, и, бережно приподняв, уложил её на кровать.
Потом щёлкнул пальцем, и розовеющее от жара колечко перелетело через тёмную комнату, звякнуло о край чашки с какао и с тихим шипением погрузилось в напиток. Немного подумав, Винбарр вытащил шнуровку из корсета Лорин, отбросил его, отдёрнул руку и, ругнувшись, накрыл девушку одеялом, а затем, коротко вздохнув, подобрал меч и подбежал к окну.
Комментарий к Девять ver.2.0
Агата Кристи — Дворник
========== Десять ==========
Всю ночь Лорин беспокойно металась в кровати, сшибая локти о резные столбы балдахина. По пробуждении ей казалось, будто с рук упали тяжёлые оковы, и больше не было цепей, которые превращали жизнь в череду одинаковых дней.
Неслышно ступая, вошла Сара с кувшином воды и протянула девушке стакан.
— Миледи, дом Моранж посетило большое горе, — девушка утирала глаза скомканным платком, — вашего папеньки не стало этой ночью. Примите мои соболезнования, дорогая.
Не совладав с чувствами, она бросилась на грудь Лорин, оставляя тёмные пятна слёз на тончайшей шёлковой ночной рубашке. Леди Моранж переложила стакан в другую руку и осушила его в три глубоких глотка.
— Храни нас Просветлённый, — хрипло ответила она и отстранила рыдающую служанку.
Потом на негнущихся ногах подошла к приоткрытому окну. Оттуда доносился запах ладана: видимо, день шёл к обедне. Дикарь сдержал слово. А это означало… Означало это…
— Платье дай.
Всхлипы не давали Саре услышать распоряжение. Точёные тёмные пальцы дрожали вместе с тяжёлым стаканом, и юная леди Моранж скорее поставила его на тумбу. Она окончательно проснулась и теперь перебирала пальцами кудри, будто пыталась распутать клубок, в который скатались доселе прямые и незатейливые пути её судьбы.
Дикарь оказался человеком дела. Впрочем, это следовало и из его поступков и из грубых, но сдержанных манер.
Мысли расползались, как шерсть у пьяной пряхи. Может, она поспешила?
— Глупая корова, подай платье. И умыться. Можешь плакать, не уволю. Но не смей при мне.
Оцепенение всё не спадало. Она сердито протянула стакан Саре, мол, налей горячительного. Та налила кофе.
— Дура! Бренди, или что там!..
Служанка повиновалась.
— Так, — скорее себе, чем ей, поясняла Лорин, — я в тягчайшем смятении. Да хранит нас Просветлённый. Иду по делам, а ты давай тут приберись, я не знаю… Наряды приготовь мне. Всё.
***
Укрывшись накидкой и сунув ноги в туфельки, она спешно зацокала по коридорам гостевого крыла в главную часть собора.
Белёсые глаза сжирают папеньку.
Сбивается дыхание под его ненавидящим взглядом.
Он замахивается.
Все его мысли только о ней.
И вот он бьёт.
Сокрушает господина де Моранж с хрустом костей и кровью. Вычёркивает папеньку из книги жизни. Стирает в ноль, как, бывало, она сама стирала в катышки неверные линии грифеля на контурных картах.
Нежно зазвенели серьги под выбившимися кудрями. Лорин снова помотала головой, чтобы прогнать наваждение, и очень женственно заправила локоны в причёску. Выглянувшему из-под накидки запястью цвета какао с молоком ответило одобрительное ворчание из-под чопорных капюшонов телемцев, что вели приглушённые вальяжные разговоры в величественных коридорах.