Охранник кричал недолго, пока его тело обугливалось и чернело — огонь почти мгновенно выжег воздух в его лёгких. Он свалился передо мной, умирая, и я увидел, что во время заварушки помощник командующего бросился бежать. Грэм не стал преследовать его, поскольку вражеские арбалетчики направили на нас своё оружие. Пробормотав командное слово, Грэм сменил двуручник на длинный меч и щит.
«Этот ублюдок никуда не денется!» — мысленно выругался я. Потянувшись к нему рукой, я использовал магию, чтобы рвануть вверх кусок земли прямо под ногами у помощника командующего. Затем я с его же помощью резко метнул его обратно к нам. Вражеский лидер пролетел по воздуху над нашими головами, и вмазался в щит замка в пятидесяти ярдах позади нас. Ударившись о твёрдую стену магии, он сполз на землю, оставшись лежать неподвижно.
Боль пронзила мою левую ногу ниже колена, затем правое плечо. До моих ушей донёсся звук ударов снарядов по металлу, когда щит Грэма остановил большую часть выпущенных по нам арбалетных болтов. Опустив взгляд, я увидел, что два снаряда он пропустил — один насквозь пробил мне ногу, а второй вонзился мне в грудь. Вражеские арбалетчики стояли слишком широким строем, чтобы Грэм мог защитить меня от каждого выстрела.
Снаряды каким-то образом прошли через мой личный щит, не сломав его. «Как они это сделали?». Однако времени на такие мысли не было. Первые ряды побежали в атаку, снедаемые жаждой мести за павшего командира.
Меня это полностью устраивало.
Вид большого вооружённого отряда, бегущего в атаку прямо на тебя — зрелище, лицезреть которое большинству людей никогда не доводится. Вообще говоря, это весьма страшное дело, но у меня была такая жизнь, что со мной это происходило уже не в первый раз, да ещё я был слишком зол, и мне было плевать. Однако я не позволил ярости сделать меня глупым. У меня было несколько возможных вариантов, от безрассудных до неэффективных. Отбросив их, я сунул руку в мешочек, и вынул большую горсть моих старых друзей — железных бомб. Подбросив их в воздух, я разметал их с помощью магии широкой дугой, распределяя среди врагов, и подорвал их.
Это было не самое разрушительное из доступных мне средств, но оно почти ничего мне не стоило, и позволило выиграть время.
От взрывы разметали тела и ударные волны во все стороны. В следующие несколько секунд на ногах остался стоять лишь Грэм, поскольку меня бесцеремонно сбило наземь. Я увидел, как справа от меня силилась встать Мёйра — её эйсаровое тело уже вернуло себе прежнюю форму. Она выглядела ослабленной, но целой. Мне нужно было лишь помочь ей добраться до безопасного места.
— Назад, Грэм! Нам надо вернуться к стене! — крикнул я, но молодой рыцарь не отреагировал на мои слова. «Он меня не слышит», — осознал я. Многолетний опыт приучил меня всегда защищать свои уши во время использования железных бомб, но у Грэма такой защиты не было. Он скорее всего оглох. К счастью, Мёйра осознала это так же быстро.
— «Мы отступаем, Грэм», — объявила она, вещая свои мысли нам обоим.
Тут я увидел, что враги вскакивают на ноги. Кое-кто не встал — но лишь те, кто был ближе всего к взрыву. Из остальных большинство уже поднималось. Трудно было поверить, насколько невероятно крепкими у них были тела. Я ощутил, как позади меня открылись ворота в щите. Кто-то — Мэттью или Мойра — решил их открыть, скорее всего в целях нашего спасения.
«Если они прорвутся, будет резня», — подумал я. В сражении мы с детьми можем и победить, но цена несомненно будет высокой. Толкая Мёйру впереди себя, я побежал к воротам. Зная упрямство моих отпрысков, они не закроют ворота, пока мы не вернёмся под купол.
Враги не только оказались крепкими, они ещё и в себя приходили быстрее. Быстро перебирая короткими, толстыми ногами, они бросились в атаку, и грозили добраться до нас раньше, чем мы добежим до ворот.
Грэм пришёл к тому же выводу, и развернулся, чтобы выиграть нам время. Его меч и щит снова смазались, опять превратившись в двуручник. Первыми до него добрались вражеские воины с топорами, но Грэм не стал стоять на месте, иначе они обогнули бы его, и за считанные секунды догнали бы нас с Мёйрой. Вместо этого он отступал прыжками, спиной вперёд, одновременно рубя тех, кто до него добегал.
Трудно было поверить, что столь крупный человек мог так двигаться, и я задумался о том, что подумал бы Дориан, увидь он танец своего сына с клинком. «Он бы подумал, что это чертовски странно — но ещё он был бы горд».