Поначалу, когда их было много, я действовал поспешно. Я посылал чёрные плети, хватая ими противников, и вырывал из них жизнь, наполняясь насильственным исступлением. Но по мере того, как их численность таяла, я сбавил темп, забирая по одному или по двое за раз, чтобы продлить веселье. Последний десяток я взял в плен — они бились в хватке моих мёртвых солдат, пока я подходил к каждому по отдельности. Касание щеки или горла — и они начинали увядать передо мной, рассыпаясь один за другим, когда я пожирал их жизни.
Я приостановился, когда дошёл до последнего, их гордого лидера, ныне падшего до состояния наполненного ужасом куска дрожащей плоти. «К этому надо подойти особо», — подумал я. Отдав ментальный приказ, я заставил державших его мертвецов отойти. Надо отдать ему должное, он храбро ударил меня, но я поймал его толстое запястье железной хваткой. Он сразу же начал слабеть, но я не стал убивать его быстро. «Возможно, мне следует вскрыть ему горло, выпустить тёплую кровь».
Какая-то часть меня взбунтовалась от этой мысли. Это было ненормально. Это был не я. «Убей его, и иди домой». Вот и всё, что мне нужно было сделать. Собрав волю в кулак, я вырвал из последнего врага жизнь, и выпустил его руку. Затем я развернулся, и пошёл к Уошбруку.
Меня ждали родные.
Возвращаясь, я увидел, что все смотрели на меня — как солдаты и ополченцы на стенах и башнях, так и те, кто собрался у городских ворот. Мэттью и Мойра стояли прямо за воротами, но с моим приближением щит остался на месте. Грэм стоял рядом с ними, хотя по его позе мне было видно, что раны он всё-таки получил.
Когда я остановился в нескольких футах от барьерных чар, люди просто продолжили глазеть на меня.
— Открывайте, — приказал я.
— Не думаю, что это — хорошая мысль, Отец, — нейтральным тоном произнёс Мэттью.
Я улыбнулся, зная, что он, наверное, боится, что я его убью. Хотя такая мысль и приходила мне в голову, она ушла вместе с моей жаждой крови. Они были моими детьми, а не добычей. Мне просто нужно было убедить их в моих мирных намерениях. Бегло оглядев себя, я осознал, что вполне буквально покрыт кровью. Это, в сочетании с ужасной сценой, которой они только что стали свидетелями, обеспокоило их.
— Теперь я в порядке, — сказал я. — Признаю, что на некоторое время мною завладело боевое безумие, но сейчас оно прошло.
— Это было не просто боевое безумие, — твёрдо сказала Мойра. — Что-то произошло с тобой, что-то плохое.
Тут я заметил, что со стен исчезли люди. Да и вообще, кроме двух моих детей и Грэма больше никого не было видно. Это что, была какая-то уловка?
— Что происходит? — потребовал я, силясь скрыть своё растущее раздражение.
— На поле боя его глаза стали чёрными, — сказал Грэм. — Я видел их как раз перед тем, как он отбросил меня к стенам.
— Мама сейчас придёт, — объявил Мэттью. — Она хочет поговорить с тобой прежде, чем ты войдёшь.
— Просто откройте ворота в щите, — сказал я. — Не нужно ждать.
Из городских ворот вышла Пенни:
— Это мне решать, Морт. — Она кивнула дожидавшейся её троице, и те отступили, оставив нас наедине. Подойдя настолько близко, насколько могла, она встала лишь в паре футов от меня — нас разделяла лишь гудящая мощь барьерных чар. Тяжёлые деревянные створки городских ворот закрылись, когда Грэм и мои дети миновали их.
Я уставился на неё, и несмотря на тяжёлую пульсацию эйсара в разделявшем нас щите, я видел пламя её сердца, её эйстрайлин, мерцавшую внутри неё. По сравнению с остальными, это пламя было бледным и тускнеющим. Физически Пенни была здорова, если не считать отсутствующей руки; даже уровень её эйсара был таким, какой можно ожидать увидеть у нормального человека — но её эйстрайлин была опасно ослабленной. Контрастируя с её внешним здоровьем, её эйстрайлин была будто у чрезвычайно пожилой женщины.
Прежде я этого не замечал. Обычно я видел в других людях лишь эйсар. Разглядеть эйстрайлин я мог лишь через прочную связь, вроде той, какая была при глубоком исцелении. Мне следовало относиться к Пенни внимательнее.
«Она так и не восстановилась до конца после битвы с Мал'горосом». Там был момент, когда она отдала мне большую часть своей жизни, напитав меня своей жизненной силой, пока я бился в оковах пленившего мою душу заклинательного плетения Ши'Хар. Это едва не убило её, и она ещё несколько недель была очень нездоровой.
Мне хотелось верить, что она осталась прежней. А следовало убедиться.
— Я видела бой из управляющей комнаты в замке, — сказала она, прервав мои размышления. — Это было ужасно. Что с тобой случилось? Как это возможно? Ты что, снова стал одним из них?