— Я в порядке, Пап. Меня всё это не слишком тронуло.
Однако я не закончил:
— Знаешь, я сам прошел через множество кровавых ситуаций. Конечно, они все разные, всегда непохожи друг на друга. Если ты хочешь об этом поговорить, то я всегда…
Он не остановился, махнув рукой, опережая моё предложение:
— Знаю, Пап. Я в порядке.
Я посмотрел ему вслед. «Лжец». Мне хотелось пойти за ним, заставить его говорить, но я знал, что это не сработает. Он в конце концов перед кем-то раскроется, или не раскроется. Одно я знал точно: его это тронуло, вне зависимости от того, признавал ли он это.
«Быть родителем — самая трудная работа в мире», — подумал я про себя. «Я бы скорее готов был вести учётные книги, или посылать людей на войну. Они хотя бы меня слушают».
Керэн вернулась тем же вечером, и отыскала меня во внутреннем донжоне, где я подписывал заготовленные для меня Питэром документы. Если верить моему камергеру, я в последнее время слишком много филонил, хотя с моей точки зрения я работал слишком много. Мы на этот счёт никогда не сходились во мнениях. В глазах Питэра я делал что-то стоящее лишь тогда, когда сидел за столом и писал.
Я поднял взгляд, когда она вошла:
— Они в порядке?
Она кивнула:
— Я просто вернулась поесть и взять для них еду.
— Где они?
— Мы без проблем добрались до ствола Лираллианты. Они спрятались у него, невидимые, пока Линаралла разговаривает со своей матерью. Она сказала, что у неё уйдёт несколько часов только на то, чтобы привлечь её внимание, но что потом они смогут спрятаться под землёй, в каверне, где находятся записи, — сказала Керэн.
Если, конечно, ничто не наткнётся на них раньше. Я не мог не беспокоиться.
— Как скоро ты вернёшься?
— Как можно быстрее, — сказала Керэн. — Они не могу сдвинуться с места, пока я не вернусь, иначе я прибуду в точку, не покрытую завесой Элэйн.
Протянув руку к краю стола, я взял колокольчик, и позвонил. Минуту или две спустя появился Питэр.
— Да, милорд? — спросил он.
— Иди с Керэн на кухню, и позаботься о том, чтобы Повар дал ей всё, что она захочет — и дай ему знать, чтобы работал побыстрее, — приказал я ему.
Питэр нахмурился:
— Я не думаю, что я ей нужен для…
Я перебил его:
— Сейчас же, Питэр. Чем скорее она получит еду и сможет уйти, тем лучше. — Я по многолетнему опыту знал, как Повар мог сердиться, когда дело доходило до неожиданных просьб об особом обращении. Питэр позаботится о том, чтобы тот знал, насколько важным был этот случай. К тому же, это был отличный способ отомстить моему камергеру за то, что он подсунул мне так много бумажной работы. Я зло осклабился ему в спину, когда он выходил из комнаты.
Изводить Питэра всегда было гораздо легче, чем Бенчли. Он слишком легко показывал свои эмоции. Я замурлыкал весёлую мелодию, подписав ещё несколько бумаг, а потом перешёл к просмотру последних отчётов от агента в Албамарле.
Закончив с этим, я набросал письмо Королю Николасу в Гододдин. Ариадна попросила меня уведомить его насчёт деревни анголов, которая, как мы думали, располагалась в пределах его границ. Хотя я уничтожил их воинов, ни я, ни Королева не хотели думать о том, как их семьи будут голодать в грядущую зиму. Поскольку деревья была за пределами границ Лосайона, мы ничего не могли сделать, но я не сомневался, что Николас скорее всего найдёт способ им помочь.
Когда я наконец закончил, день подходил к концу, но прежде чем я успел спрятаться, объявился Питэр. Он будто нюхом чуял, когда я был занят, а когда — нет, или, возможно, тайно за мной шпионил.
— К вам явился Джордж Прэйсиан, Ваше Превосходительство. — Я почти мог слышать самодовольство в голосе Питэра. Это была его месть за сегодняшнюю отправку на кухню.
Возможно, он таки брал уроки у Бенчли. Я твёрдо вознамерился выяснить это позже. Если он учился на примере этого порочного человека, то ничего хорошего из этого выйти не могло.
Однако вывернуться никак не получалось. Я действительно послал утром весть Джорджу, чтобы он меня посетил. Просто я забыл об этом, погрузившись в другие дела.
— Пусть заходит, — ответил я.
Молодой человек вошёл, и предстал передо мной, коротко поклонившись:
— Вы звали, Ваше Превосходительство?
— Заходи, садись, Джордж. Не нужно таких формальностей. Здесь только мы двое. — Я подождал, пока он уселся, прежде чем продолжить: — Как ты держишься?
Джордж выглядел так, будто ему было неудобно, и его руки постоянно пытались поправить ему куртку. Хотя его отец был Бароном Арундэла, большую часть жизни Джордж провёл простолюдином. Он так и не приноровился до конца к более вычурным видам одежды.