Мой сын постучал себе по виску:
— У Ши'Хар были способы очищения крови. Они все тут. Мы можем изучить и адаптировать их заклинательное плетение — создать чары, которые делают то же самое.
И на это уйдут недели, если не месяцы. Информация была доступна, но её понимание, преобразование и использование — это было гораздо труднее.
— Обладание знанием — это одно, а его использование — совсем другое, — просто сказал я.
Он кивнул:
— Тогда, мне лучше приняться за работу. — Он пошёл к двери, но приостановился на полпути. Подойдя обратно к кровати, она наклонился, и коротко обнял меня.
Я осклабился:
— Я бы и раньше стал умирать, если бы знал, что все будут меня обнимать.
Мэттью ухмыльнулся:
— Только не привыкай к этому. Скоро ты поправишься.
Глава 12
На следующей день мне было плохо. Несмотря на утомление, заснуть я не мог. Начавшийся на ладонях зуд распространился сначала на ступни, потом на ноги и тело. Он сводил меня сума. Мне отчаянно хотелось вскочить с кровати, и окунуться в холодную ванну. Я не мог вообразить никакого иного способа остановить ползущую по моей коже пылающую чесотку.
В этот день я планировал встречи с моими друзьями — Сайханом, Чадом, Питэром, и ещё несколькими дюжинами других. Потом я собирался провести последние часы со своей семьёй. Я пытался решить, кого позвать первым, когда услышал суету в коридоре.
— Кто тебя сюда впустил?! — послышался голос Пенни. — Он болен. Слишком болен, чтобы с этим разбираться.
В ответ послышались грубые интонации Чада Грэйсона:
— Твоя дочка и впустила. И мне надо с ним погутарить, если он ещё не скопытился.
— Я уже отказала тебе утром! — закричала моя жена.
— Однако ж так ни хрена и не сделала, — ответил он.
Слушая их, я начал бояться, что она обезглавит грубияна-охотника. Пенни никогда его особо не любила, а сейчас испытывала сильный стресс.
— Мне надо подумать, — ответила она.
— Ланкастер пропал, сука ты спятившая! Кому-то надо решить, что делать!
«Что?!». Я знал, что наверняка ослышался, и последние его слова… я прислушался, ожидая услышать шелест обнажаемого клинка. Каким бы вспыльчивым он ни был, даже Чад обычно не стал бы говорить Пенни такие слова.
Ответ Пенни был произнесён сдержанным тоном:
— Мой муж умирает.
— Так пусть он и примет решение, — сказал Чад мрачным и горьким тоном. — Ему наверняка нужно как-то отвлечься.
Последовавшая за этим пощёчина была достаточно хлёсткой, чтобы я мог услышать её через дверь — а затем ненадолго воцарилась тишина.
— Да заткнитесь вы наконец! Вы мешаете мне сосредоточиться! — Это был Мэттью. Звуки шагов поведали мне, что остальные домочадцы скорее всего вышли в коридор, чтобы присоединиться к заварушке.
— Бери Сэра Грэма и Сэра Сайхана, — сказала Пенни. — И охотников своих тоже возьми. Осмотрите местность, потом доложите.
— Тут нужен волшебник, миледи, — сердито сказал Чад. — Я только что оттуда, и ни черта там ни понял. Как насчёт него?
Ответил голос Мэттью:
— Я занят.
Последовал шквал предложений, но Мэттью отклонил каждое из них:
— Я же сказал — нет. Они все нужны мне здесь.
Тут заговорила Мойра, предложив отправить одного из Прэйсианов.
Остаток спора я пропустил, потому что в этот момент через окно ревущим порывом ветра ворвалось пурпурное облако. Рёв ветра заглушил их голоса. Это произошло так внезапно, что я встревожился, но Дориан встал со своего кресла у кровати:
— Прочь! — закричал он на облако.
Облако отказывалось слушать, но Дориан принёс мехи из кузницы моего отца. Устроившись у изножья кровати, он стал качать мехи, пока создаваемый ими поток воздуха не выдул облако обратно в окно.
Закончив, он снова уселся:
— Итак, на чём мы остановились?
Я улыбнулся ему:
— Мы говорили о Марке.
Дориан печально покачал головой:
— Я же сказал тебе, его больше нет. Он исчез вместе с Ланкастером.
Это показалось мне бессмыслицей. Посмотрев вверх, я понаблюдал за летевшими в небе гусями:
— Тогда почему птицы всё ещё здесь? — спросил я.
Остаток дня совсем заморочил мне голову. Приходили и уходили будто бы сотни людей, и в моей комнате всегда было минимум двадцать человек, и все они говорили одновременно. Гам стих лишь к закату. Когда небо окрасилось алым, а солнце начало закатываться за горы, все ушли — осталась лишь Элиз, глядевшая на меня печальным взглядом:
— Ты ждал слишком долго, — печально сказала она. — Теперь уже слишком поздно.