— Ав-ав! — сказала собачка. — Вам жить-поживать, а мне дом охранять!..
Сейчас сестренки и братик выросли, большими стали. И дружно живут. Я у них был, шапку на лавке забыл, хотел вернуться, да собака в дом не пускает!
РАВ-ЖОЛЬДЯМО
Жили-были старик со старухой. И был у них один сын. Звали его Рав-Жольдямо.
Вот умер старик, осталась старуха с сыном. Жили они бедно: в хозяйстве курочка с петухом да старая лошадь. Однажды Рав-Жольдямо погнал лошадь на луг пастись. Навстречу старик идет, под мышкой куль из-под соли несет.
— Уж больно лошадь у тебя плохая, парень, — говорит старик.
— Ох, добрый человек, — ответил ему Рав-Жольдямо, — бедно мы живем. Купили бы хорошую лошадь, да денег нет!
— Хочешь, научу, как богатым стать? — спрашивает старик.
— Ой, хочу, дедушка!
— Тогда скажи матери, пусть она зарежет курицу, сварит ее да казенного вина купит. А я вечером приду и научу, где и как найти богатство.
Вернулся Рав-Жольдямо домой, рассказал о встрече со стариком. А мать и говорит:
— Эх, сынок! Где это видано, где это слыхано, чтоб за бутылку казенного вина доброму делу научили!..
— Ладно, мама, — говорит Рав-Жольдямо. — Пусть он не научит, да я человеку слово дал — надо встретить гостя с почетом.
Пришел вечером старик. Съел курицу, выпил вино. И говорит:
— Я знаю, где гора, у которой вершина золотая. Никто из людей на ту вершину еще не забирался. Пойдем туда, наберем золота полный куль, а после поделим.
Тут петух на насесте закричал:
— Кукареку! Кому куль, а кому ничего!..
Рассердился старик.
— Эта птица, — говорит, — кукарекать не умеет — надо голову ей свернуть.
Рав-Жольдямо пошел и свернул голову петуху.
— Молодец, — говорит старик. — Вот так всегда меня слушайся. Завтра утром запрягай лошадь, и поедем мы с тобой к золотой горе.
Как только солнышко взошло, запряг Рав-Жольдямо лошадь, с матерью попрощался, и отправились они в путь. А петушиная голова им вслед:
— Кукаре-ку! Кто золото принесет, а кто беду найдет!..
— Пусть тебя лиса найдет и съест! — разозлился старик. А парню сказал: — Ты не слушай эту глупую птичью голову, мы с тобой оба разбогатеем.
Семь недель они ехали и еще три дня. Видят, стоит гора высокая-превысокая, вершины не видно. И такая крутая, как стена, никак не залезть на нее.
— Ну, — говорит старик, — сейчас я зарежу твою лошадь, посажу тебя к ней в живот, дам веревку и куль из-под соли. Вечером прилетит огромный ворон, который на горе живет. Увидит он падаль, схватит и понесет к себе на гору в гнездо. А когда ворон на вершину горы сядет, ты вылезай из лошади скорей и скажи такие слова: «Кыш-кыш, черный ворон! Было твое, теперь мое!» Ворон испугается и улетит, а ты набей куль золотыми камнями, привяжи на веревку и спусти вниз ко мне. А потом сам по веревке спустишься.
Жалко было парню лошадь, да и самому страшно: вдруг ворон его съест? Но ничего не поделаешь: назвался груздем, полезай в кузов. Распорол старик лошадиное брюхо острым ножиком, Рав-Жольдямо залез внутрь с кулем и веревкой. Съежился там в три погибели и ждет. Вечером прилетел огромный ворон, схватил когтями лошадь и полетел с ней на вершину. Опустился он у гнезда. Клюнул раз — откусил у лошади голову. Клюнул еще — полбока как не бывало. Хотел клюнуть в третий раз, но тут Рав-Жольдямо выскочил и закричал страшным голосом:
— Кыш-кыш, черный ворон! Было твое, теперь мое.
Испугался черный ворон и улетел. А Рав-Жольдямо, как велел ему старик, набил куль золотыми камнями и спустил его на веревке вниз. Только хотел сам спускаться, старик взял и поджег веревку. Веревка смолой была намазана, словно свечка загорелась.
— Что было твое, то теперь мое, — сказал старик, взвалил куль на спину и ушел.
Сидит Рав-Жольдямо на вершине золотой горы и горюет. «Пропаду я здесь, — думает. — Нет отсюда ни пути, ни дорожки. Обманул меня старик».
Вдруг видит — три утки летят, а за ними коршун гонится. Две утки впереди, третья устала, отстает — вот-вот ее коршун схватит. Взял Рав-Жольдямо золотой камень и кинул им в коршуна. Упал коршун в глубокое ущелье. А утки на вершину горы опустились.
— Спасибо тебе, добрый человек, — говорят утки. — Ты нашу сестру от смерти спас. Что хочешь теперь от нас потребуй.
Рассказал Рав-Жольдямо, как на горе очутился, как старик его обманул.
— Ничего, мы снесем тебя вниз, — говорят утки.
Две утки подхватили его за руки, третья — сзади за рубаху и полетели. Летели-летели, опустились возле лесной избушки. Тут утки в девушек превратились: старшие сестры хороши, а третья, младшая, которую Рав-Жольдямо от коршуна спас, и вовсе красавица — ни в сказке сказать, ни пером описать.