Повели девушки Рав-Жольдямо в дом, накормили-напоили, спать уложили. Утром приготовили для парня еду на столе, а сами снова в уток превратились и улетели куда-то. Вечером вернулись — девушками стали.
Живет Рав-Жольдямо в гостях неделю, вторую — и всякий день так: с рассветом сестры в уток превращаются, вечером сбрасывают утиный наряд.
Полюбилась парню младшая. Улетит она на восходе солнышка, а он весь день тоскует, ждет ее не дождется. «Как бы сделать, — думает, — чтобы она в утку не превращалась и не улетала?..»
Однажды ночью Рав-Жольдямо встал и спрятал утиный наряд младшей сестры. В кадушку его положил, тяжелым камнем сверху придавил. Утром старшие сестры в уток превратились и улетели, а младшая никак утиный наряд не найдет. Затосковала девушка. Рав-Жольдямо ей говорит:
— Это я утиный наряд спрятал. Хочу жениться на тебе.
— Ты меня от смерти спас, — отвечает девушка. — Теперь я сделаю для тебя все, что захочешь. И женой рада бы стать, да боюсь, будешь мной недоволен: так уж мне на роду написано — с рассветом в утку превращаться. А не буду уткой, тосковать стану.
— Ничего, привыкнешь, — говорит парень. — Я тебе красивые платья куплю.
Вскоре они свадьбу сыграли, и повез Рав-Жольдямо молодую жену домой. Старшие сестры в приданое младшей дали мешок золотых камней, что с горы натаскали.
А мать Рав-Жольдямо после того, как ушел со стариком ее сын, очень бедствовала. Изба развалилась. Что было из добра, износилось. Нанялась она к барину кормить свиней, питалась объедками с барского стола. Так и жила.
Как только вернулся Рав-Жольдямо в свою деревню, забрал мать от барина, новую избу построил, при ней сад рассадил. Купил лошадь добрую, коровку хорошую, всякую птицу и живность в хозяйстве завел. Ладно да дружно стали они жить. И все было бы хорошо — одно только плохо. Молодая жена с рассветом встает, садится у окошка и на небо с тоской смотрит. Слезы застилают ее глаза.
— О чем ты горюешь? — спрашивает Рав-Жольдямо.
— Муж мой любезный, — говорит она. — Забыла я взять у сестер перстенек с камнем-изумрудом. По нем я горюю.
— Ладно, привезу тебе перстенек, — говорит Рав-Жольдямо.
Запряг он лошадь и поехал. А матери наказал перед отъездом:
— Смотри, не давай ей наряд из утиных перьев.
Только Рав-Жольдямо уехал, приходит от барина слуга.
— Барин вас в гости зовет, узнать хочет, где золотые камни вы нашли, — говорит он.
— Нету нашего Рав-Жольдямо, — отвечает старуха. — А без него мы не знаем.
Ушел слуга. А потом возвращается и слова барина передает:
— Пусть молодая придет. Она, говорит, все знает. А если не придет, то барин в темницу вас посадит.
Делать нечего, собираются старуха с невесткой. А невестка говорит:
— Дан мне утиный наряд, я в нем барину покажусь.
— Нет, — говорит старуха. — Рав-Жольдямо не велел давать тебе этот наряд.
— Тогда не пойду, — отвечает молодая жена.
Пришлось старухе камень из кадушки вытащить, вынуть утиный наряд и отдать невестке. Та его надела, вышла на крылечко, руками, как крыльями, взмахнула — и только ее видели. Превратилась в утку и улетела.
Долго ли, коротко ли — возвращается Рав-Жольдямо с перстеньком, а молодой жены нет дома.
— Где? — спрашивает.
— Не уберегла я жену твою, — отвечает мать. — Сделалась она уткой и улетела.
— В какую сторону?
— В ту сторону, куда речка течет.
Отдохнул Рав-Жольдямо немного, поел, помолился Верхнему Нишке[9] и снова в путь. Идет он вдоль реки. Много дней шел, увидел большую-пребольшую иву, на верхушку посмотришь — шапка валится. А под ивой сидит могучий старик, рыбную похлебку варит.
— Здоровье тебе, сынок! Зачем ко мне пожаловал? — спрашивает старик.
— Жену ищу, — Рав-Жольдямо отвечает. — Не пролетала ли она здесь серой уткой?
— Пролетела, — говорит старик. — Садись, поешь рыбной похлебки. Потом скажу, в какую сторону тебе идти.
Накормил старик Рав-Жольдямо и говорит:
— Иди вдоль реки. Увидишь большой вяз, там мой средний брат рыбачит — он больше моего знает, спроси у него. Да передай ему от меня подарок.
Срезал старик с ивы палку и ножом сделал на ней зарубки.
Взял Рав-Жольдямо палку с зарубками и пошел дальше. Идет, идет — видит, вяз стоит, такой огромный, чуть до туч верхушкой не достает, ветви до середины реки простираются. Под вязом старик сидит, старше и могучее первого, рыбу чистит — похлебку собирается варить.