— Здоровья тебе, молодец! — говорит старик. — По делу ко мне иль по пути?
— Жену ищу. Младший брат твой дорогу к тебе указал: не пролетала ли она здесь серой уткой?
Отдал Рав-Жольдямо старику ивовую палку, тот поглядел на зарубки и говорит:
— Садись, поешь моей похлебки, а я подумаю пока, как тебе помочь.
Наелся Рав-Жольдямо. Говорит ему старик:
— Пролетала здесь серая утка. Ведаю я — долетела она до большого дуба, где рыбачит наш самый старший брат. А куда дальше полетела — того не знаю. Спросишь у старшего брата.
— Передашь это, — говорит, — моему ляляму[10].
Срезал старик с вяза палку, зарубки сделал на ней.
Пошел Рав-Жольдямо дальше. Долго шел, пока большой дуб не увидел. Верхушкой дуб облаков касается, реку своими ветвями накрыл, словно крышей. Под дубом старик сидит с бородой, как снег, младшие братья по сравнению с ним недомерками кажутся. Рыбу чистит, похлебку варить собирается.
— Здоровья тебе, ломань[11]! — говорит старик. — По делу ко мне или по пути зашел?
Рав-Жольдямо отдал ему вязовую палку.
— Средний брат тебе прислал, — говорит. Жену я ищу, не пролетала ли здесь серая утка?
— Пролетала, — старик отвечает. — Поешь со мной похлебки, потом скажу, где искать тебе жену.
Долил старик в котелок на гостя долю, сварилась похлебка. Поели они. Ложки ополоснули, сушить на дерюжку положили.
— Вот что, ломань, — говорит старик. — Младшие братья просят помочь тебе. Видел я, пролетала здесь серая утка. Знаю, где она села. Сидит она в расщелине на золотой горе, а черный ворон рядом, ее караулит. Как только она вылетит оттуда, ворон схватит ее и съест.
Заплакал Рав-Жольдямо.
— Чего, ломань, плачешь? — спрашивает старик.
— Был я на той горе, — говорит Рав-Жольдямо, — видел черного ворона. Он лошадь три раза клюнет и съест, а утку и подавно. Пропала моя жена, не смогу ей помочь. Даже на гору мне не взобраться.
Старик открыл дверку в дубе, достал оттуда войлок-самолет, кафтан-невидимку и говорит Рав-Жольдяму:
— Садись на этот войлок, он тебя на гору с золотой вершиной принесет. А как только ворон захочет тебя съесть, ты надень кафтан и невидимкой станешь.
Обрадовался Рав-Жольдямо. Сел на войлок-самолет, поднялся выше леса, выше гор, до самых облаков. Сидит себе да вниз посматривает. А войлок-самолет несет его к золотой горе.
Вот и золотая вершина на солнце заблистала. Видит парень, черный ворон сидит у расщелины, клювом камни отковыривает — до утки добраться хочет. Большую яму расковырял, с избу будет. Еще немножко и до утки доберется.
Спрыгнул Рав-Жольдямо с войлока-самолета и давай в черного ворона камни швырять. Один камень в голову попал, второй — в глаз, третий в грудь угодил. Разозлился черный ворон, погнался за парнем, а тому только этого и надо. Надел Рав-Жольдямо кафтан-невидимку и пропал, словно его и не было. Ворон туда-сюда — нет парня. А Рав-Жольдямо к расщелине вернулся, утку покликал, она вылетела и только крылом к парню прикоснулась, как молодой женщиной обернулась. Накрыл ее Рав-Жольдямо кафтаном, и оба они невидимками стали. Сели вдвоем на войлок-самолет и полетели в свою деревню. То-то радости было, когда вернулись! Пир устроили, всей деревней пили-ели.
И я там был. Больше всего понравились мне медовые коврижки — ох и вкусны!
КРАСИВЫЙ ДАМАЙ
Жил-был на свете красивый Дамай. Повадилась к нему лиса: то курицу стащит, то горшок масла унесет. Стал Дамай караулить по ночам. И поймал однажды лису.
— Дамай, миленький, — взмолилась лиса, — не убивай меня, я тебе добром отплачу!
— А какое добро мне сделаешь? — спрашивает Дамай.
— Я сосватаю тебе дочь царя — бога Пурьгине[12], — говорит лиса.
Красивый Дамай отпустил лису. Лиса пришла к царю Пурьгине и стала просить его:
— Вай, царь Пурьгине, красивый Дамай послал меня просить руки твоей дочери. Другого такого богатого зятя ты не найдешь. Его пастбища полны стадами, его ток полон хлеба, его дом полон добра. Красивый Дамай всем богат, только не женат. Вот какой он у нас!
Царь Пурьгине подумал, посоветовался со своей дочерью.
— Ладно, — говорит он, — выдам дочь за такого богатого человека.
А лиса говорит царю Пурьгине:
— У красивого Дамая сватов будет очень много, лошади у них тяжелые. Сделай так, чтобы хороши и прочны твои мосты были: когда едет красивый Дамай, под ним земля дрожит, небо гудит.