«Ну, — думает мордвин, — на кой мне в избе этот бог, который все подсматривает да подслушивает!.. От него ничего не скроешь — все попу расскажет». Взял да и выкинул во двор.
Через некоторое время приходит поп. Смотрит — пустой угол.
— Где икона? — спрашивает.
— Не знаю, — мордвин отвечает. — Наверно, погулять Микола вышел.
— Куда?
— Так это его божья воля — куда захотел, туда и пошел.
Дети вчера его во дворе видели, а потом он куда-то пропал.
Вышли во двор. А там икона в грязи лежит, свиньи ее затоптали.
— Вай, Микола, — говорит мордвин, — где ж ты пьяным напился? Видно, ночью дверь в избу не нашел и свалился в грязь!..
Поп здорово рассердился.
— Иконы вино не пьют, — говорит. — У икон ни рук, ни ног нету. Так что ты мне голову не морочь! Икона — это деревяшка, на ней образ божий написан…
— Э, батюшка поп, — покачал головой мордвин. — Теперь ты меня обманываешь: если деревяшки видят, слышат и говорить умеют, так почему ходить и пить не могут?..
После этого поп с пономарем перестали изображать «говорящие» иконы.
МУЖИК И БАРИН
В одном селе задумали мужики уйти на новые земли. На старом месте и пашни не хватало, и покосов, и река была далеко.
Послали ходоков. Нашли они место для деревни. Всем оно было хорошо: земля плодородная, лес близко, — значит, будет из чего строить, да и с дровишками облегчение, а по речной пойме луга заливные, цены им нет. Живи и радуйся.
Переселились мужики. Построили избы, худобой обзаводиться стали. Вначале, понятно, трудно было, а потом жизнь в гору пошла, достаток появился. И тут откуда ни возьмись приезжает на тройке барин. А с барином царский урядник.
Созвал барин мужиков и говорит:
— Вот что, уважаемые. Эта земля, на которой вы самовольно поселились, мне принадлежит. Я полное право имею выгнать вас отсюда, но не буду выгонять, потому что я добрый. И потому еще, что все равно эта земля пустует. Но вы мне платите подать — и живите на здоровье. А не станете платить — вот урядник, он вас выселит.
— А как платить? — спрашивают мужики.
— С ворот, — барин отвечает.
С тем и уехал. Мужики поговорили-посоветовались и решили на каждые три двора одни ворота поставить, чтоб дармоеду-барину меньше оброка досталось. Ну, соединили дворы, общие ворота поставили. Через некоторое время приезжает барин за деньгами. Смотрит — обманули его мужики.
— Нет, — говорит, — так у нас не пойдет, уважаемые. Оброк буду брать с каждой трубы.
Уехал барин, а мужики посоветовались и оставили на всю деревню одну трубу. А остальные избы стали топить по-черному.
Минул срок, является барин за платой. Глядь, ан одна труба на всю деревню. Рассердился барин.
— Теперь, — говорит, — я буду брать оброк с каждого окна.
Только он отбыл восвояси, мужики взяли да и заложили окна, двери лишь в избах оставили.
Прошло время. Снова барин приезжает, не терпится ему деньги получить. Сам себя-то прокормить не может, за счет мужиков только живет. Глядит он, а в деревне ни одного окна, все заложены.
Опять рассердился барин.
— Ах ты, такие-сякие, — стал браниться. — Если еще раз меня обманете, то выгоню вас со своей земли! У меня грамота от царя на эту землю! С ворот, с труб и окон платить не хотели — будете платить подушно…
С тех пор так и повелось: живет на земле мужик — плати за то, что живешь. Пашет землю мужик — плати за то, что пашешь. Ест хлеб человек, добытый своими руками, — плати за то, что ешь. Только когда царя прогнали, эти порядки переменились.
СМЕХОТЕРИЯ
Хорошо жили мы с дедом, когда отец еще не родился. Мы жили на пчельнике. Каждое утро выпускали пчел. Вечером, когда они прилетали, считали их по головам.
Около пчельника протекала река, двести онкст[26] шириною. Наши пчелы по ту сторону летали мед собирать.
Однажды вечером вернулись пчелы, пересчитали мы их с дедом — одной пчелы нет. Дедушка говорит:
— Волки задушили, больше некому.
Волки много наших пчел подушили. Что поделаешь, недаром они волки.
Испугались мы с дедушкой за пчелу. Я и говорю:
— Не волнуйся, дедушка, я ее найду.
Дошел я до берега. Переплыть не на чем. Нашу лодку лягушка проглотила. Смотрю я на ту сторону — наша пчела увязла в болоте и не может вылезти. Волки окружили пчелу и хотят задушить ее.
Я рассердился. Долго не стал думать. Взял себя за волосы и перебросил на ту сторону. Там я увяз в грязи до носу. Никак не вылезу. Думать некогда было — волки вот-вот пчелу съедят. Ухватил я опять себя за волосы и перебросил обратно на ту сторону, где пчельник. Взял железную лопату — и обратно. Выкопал я себя из грязи и — к пчеле. Волки, мор на них, уже успели ей оторвать правое ухо. Испугались они меня, убежали. Я выкопал пчелу, вытащил на твердое место и повел ее за рога к воде, там вымыл.