— Вы куда идете?
— Идем сватать дочь железноносого царя.
— Он заставит семь дней топить железную баню. Чтобы мыться в ней, надо остудить ее. Вам ее не остудить. Я это могу сделать.
— Иди и ты с нами.
И пошли все вместе. Дошли они до избы железноносого царя. Прибежали два диких медведя, кинулись на них. Вышел первый старик, вцепился в медвежьи уши и отбросил медведей в сторону. Они подохли. Подошли к воротам, выбежали дочери царя и давай ругать сватов, жениха. Никак их не унять. Вышел второй старик, поднял рубашку выше пояса, и пристыженные дочери царя, перестав ругаться, ушли.
Сваты — в избу. Царь с железным носом принял их хорошо и говорит:
— Ну, сваты, помойтесь-ка в бане. Сможете помыться в моей бане — отдам свою дочь, не сможете — головы вам снесу.
Пошли мыться в баню. За семь шагов не подойти к бане. Тогда вышел вперед третий старик, и баня остыла, даже сосульки повисли с крыши. Вошли все в баню. Иван крикнул царю:
— Что это у вас баня холодная?
— Ну, сваты, я был когда-то молодцом, и ваш жених — молодец.
И выдал он свою дочь за Ивана.
Колдун
осле службы солдата отпустили домой. Шел он то лесом, то дорогой, то болотами, наконец дошел до избушки. Вот и думает, что ему делать: заходить в избушку или не заходить. Не заходить нельзя — уж очень проголодался, зайти нельзя — неизвестно, кто там живет, может быть, даже разбойники. После некоторого раздумья вошел он в избушку. А в ней никого нет. В углу стоят кадки с медом. Он спрятался за эти кадки. Посидел немного — приходит старик. Шуба на старике красная, сапоги красные, шапка красная. Солдата взял страх, но пришлось ждать, что будет дальше. Входит плачущая девушка, в руке у нее корзина, в ней яйца, бутылка вина и сверток холста. Она корзину поставила на стол и говорит старику:
— Дедушка, я работаю у барыни ключницей. Барыня купила шестьдесят аршин шелку, но кто-то его украл. Барыня позорила, позорила меня да велела выпороть розгами. Не поможешь ли мне отыскать шелк?
— Это мы найдем. Завтра приходи к Иванынкам на свадьбу, я буду там.
Девушка ушла. Немного погодя приходят двое мужчин. Поставили на стол бутылку вина, положили трешницу и — к старику:
— Дедушка, зачем приходила та девушка?
— Говорит, шелк у ее барыни пропал.
— Дедушка, шелк украли мы.
— Я это давно уже знаю.
— Дедушка, мы в плохое место спрятали, в Сидоров овин.
— Я все это знаю. Идите и не бойтесь.
— Дедушка, ты нас не выдашь?
— Не выдам, не беспокойтесь.
Только успели эти два мужика уйти от старика, приходит старуха.
— Научил бы меня ворожить, — говорит она.
— Не научу.
— Как это не научишь? Помнишь, какая я была молодой. А теперь я не нужна стала тебе!
— Ну хорошо, научу тебя колдовать, только вот что: завтра пойдешь к Иванынкам на свадьбу. Залезешь на полати и лежи там; когда приедут с невестой, ты перебирайся на печку; как только свадебный поезд въедет во двор, ты становись на ступеньки, а когда в дом, ты пади к моим ногам и говори: «Прости меня! Я хотела с тобой драться силой своего колдовства».
Старуха ушла. Слышит солдат: приехали с колокольчиками.
Входят в избушку два молодых человека.
— Дедушка, поедем к нам на свадьбу, другого человека брать боимся: не сберечь ему невесты, съедят, околдуют.
— Нет, молодые люди, я не смогу: нет времени.
— Пожалуйста, дедушка, приходи, помоги нам. Мы добро твое не забудем, а сами на стол положили десятку.
— Ладно уж, — говорит старик, — может и приеду.
— Нет, — говорят молодые люди, — приходи обязательно, — и еще деньги кладут.
— Ладно, — говорит старик, — поеду. Не из-за денег, а помочь вам. Ваши отец и дедушка были моими знакомыми, только поэтому и поеду.
Посадили молодые люди старика в санки и поехали с ним. Солдат вышел из своего убежища, поел хлеба, мяса, выпил вина и пошел по следу в село. К вечеру дошел до села, нашел тот овин, взял шелк.
Вышел на конец села. К этому времени ночь такой стала темной, хоть глаза выколи — не видно ничего. Снежная метель метет. Не так далеко от околицы стояла часовня. Солдат подошел к часовне, отмерил три шага к восходу солнца и зарыл шелк в снег. После этого пошел по деревне, нашел тот дом, где была свадьба, и стал стучаться.
— Добрые люди, пустите переночевать.
— Не пустим, солдат, в нашем доме свадьба.
— Мне немного надо места, я на печке в уголке посижу, мешать никому не стану.
Пустили солдата, накормили. Поел он, залез на печку в угол. Утром все ушли из дома, остались только стряпухи да за домом смотрящие. Вошла старуха — и на полати. Перечить ей никто не осмелился, все подумали, что это не простая старуха; начнешь с ней ругаться — сделает еще что-нибудь. Оставшиеся в доме стали поджидать прибытия свадебного поезда. Слышно — едут. Старуха перебралась на печку. Поезжане остановились у ворот — старуха встала на приступок. Одетый в красное старик сошел с санок, лошади встали дыбом: боятся красного; колокольчики динь-динь-динь! А старик в красном лезет в калитку — не пролезает, проходит в ворота — никак не пройдет: падает, кряхтит, скрежещет зубами. Наконец прошел — лошади за ним. Начал заходить в сени, но тоже зайти не может, ломается, кряхтит. Открыли дверь, а старик то ляжет, то встанет, то навзничь упадет — это так он борется с другими колдунами. Как только вошел в избу, старуха бух ему в ноги, а сама кричит: