Посадили молодые люди старика в санки и поехали с ним. Солдат вышел из своего убежища, поел хлеба, мяса, выпил вина и пошел по следу в село. К вечеру дошел до села, нашел тот овин, взял шелк.
Вышел на конец села. К этому времени ночь такой стала темной, хоть глаза выколи — не видно ничего. Снежная метель метет. Не так далеко от околицы стояла часовня. Солдат подошел к часовне, отмерил три шага к восходу солнца и зарыл шелк в снег. После этого пошел по деревне, нашел тот дом, где была свадьба, и стал стучаться.
— Добрые люди, пустите переночевать.
— Не пустим, солдат, в нашем доме свадьба.
— Мне немного надо места, я на печке в уголке посижу, мешать никому не стану.
Пустили солдата, накормили. Поел он, залез на печку в угол. Утром все ушли из дома, остались только стряпухи да за домом смотрящие. Вошла старуха — и на полати. Перечить ей никто не осмелился, все подумали, что это не простая старуха; начнешь с ней ругаться — сделает еще что-нибудь. Оставшиеся в доме стали поджидать прибытия свадебного поезда. Слышно — едут. Старуха перебралась на печку. Поезжане остановились у ворот — старуха встала на приступок. Одетый в красное старик сошел с санок, лошади встали дыбом: боятся красного; колокольчики динь-динь-динь! А старик в красном лезет в калитку — не пролезает, проходит в ворота — никак не пройдет: падает, кряхтит, скрежещет зубами. Наконец прошел — лошади за ним. Начал заходить в сени, но тоже зайти не может, ломается, кряхтит. Открыли дверь, а старик то ляжет, то встанет, то навзничь упадет — это так он борется с другими колдунами. Как только вошел в избу, старуха бух ему в ноги, а сама кричит:
— Прошу, прости меня. Я думала с тобой драться, но против тебя сил моих не хватает: ты сильнее меня!
— Ох, матушки, как будто знали, что она колдунья, а не простая старуха, — говорят домашние.
Старуху скорее подняли, повели в чулан, угощают ее, поят-кормят. А старика в красном посадили за стол, как почетного колдуна.
Вошла девушка, которая приходила к старику с просьбой найти отрез шелка, и обращается к нему:
— Я вчера к тебе приходила, ты сказал, что найдем пропажу.
— Вот что… за селом есть овин, в этом овине спрятан шелк.
Девушка и ее подруги пошли искать. Все перебрали, перерыли, но шелка так и не нашли. Пришли обратно.
— Дедушка, там ничего нет.
— Как ничего нет! Я никогда не ошибаюсь. Я указал место, значит, ищите там!
— Дедушка, мы все перерыли, но ничего не нашли.
— Вам и не найти. Пойдемте со мной, я найду сам.
Пошел старик в красном, а с ним и другие люди. Искали, искали, ковыряли-швыряли, но ничего не нашли. Вернулись в Дом. Старик притворился пьяным, закачался и говорит:
— Ты того, девка… приходи дня через два. Сейчас я пьян, поэтому мог ошибиться: голова кружится.
Солдат смотрел-смотрел и сообразил, какие колдуны перед ним. Он стал думать, что делать с шелком. Жалко стало девицы. Домой если взять шелк — нужен ли, возможно, дома никого и в живых не осталось. Решил он свою находку отдать девице, но вместе с тем проучить и колдуна с колдуньей. Сошел он с печки и говорит:
— Не слушайте этих шутов, они ничего не знают. Колдун — это я! Я на три аршина в землю вижу, я найду вашу пропажу. Видите вон часовню? Отмерьте от нее в сторону восхода три шага — найдете шелк!
Побежали туда, отмерили три шага от часовни и нашли пропажу. Смотрят на солдата, дивуются и говорят между собой:
— Вот это колдун! Сразу обнаружил шелк.
— Дайте мне соленый огурец, вилок капусты и решето. Я покажу, кто такие ваши колдуны, — говорит солдат.
Принесли солдату огурец, вилок, решето. Он вилок с огурцом положил в решето и говорит:
— Смотрите, сейчас же колдунью-старуху заставлю выпить лохань помоев и лопнуть.
Старуха испугалась, выскочила из чулана да хлоп в ноги солдату.
— Солдат, оставь мою душеньку, я не колдунья, ничего я не знаю.
А солдат вращает, трясет решето да сам бормочет:
— Урцик-пурцик покружу, бабе лопнуть прикажу.
Старуха еще больше струсила, со слезами стала просить солдата. Солдат посмотрел на нее в упор да и говорит:
— Ладно, иди. Жалко мне тебя, но больше колдуньей не притворяйся.
Старуха на радостях как выскочит из дому!
А солдат решето трясет и говорит:
— Теперь смотрите, сейчас тех воров, что шелк украли у девушки, в Сидоров овин упрячу — век там сидеть будут.
Мужики, что шелк украли у девушки, напугались.
— Не губи нас, — просят.
— А вы о девушке подумали, каково ей от барыни досталось, — говорит солдат.
— Век воровать не будем, — клянутся воры.
— Ладно, идите, — отпустил их солдат.
Они бегом из дому!
— Ну, теперь смотрите, сейчас у этого старика в красном ноги прилипнут к потолку, и так он будет висеть три дня! — говорит солдат.
Старик оробел.
«Если три дня так висеть, кишки через рот вылезут», — думает он.
Солдат стал трясти решето да приговаривать:
— Урцик-пурцнк просеваю, ноги к матке17 прикрепляю.
Старик в ноги солдату:
— Прости, солдат, я не колдун. Я ничего не знаю, я только обманываю. Солдат, отпусти меня!
Солдат отпустил. Старика выгнали из дому. Солдата посадили за стол, кормят, поят его. Все обрадованы: ведь с таким колдуном никому невесты не испортить, не околдовать.
Прошла свадьба. Солдата повезли домой на лошадях. Проехав немало пути, солдат спрашивает возницу:
— Ты веришь, что я колдун?
— А как же не верить? Шелк ты нашел, воров проучил, с колдуном и колдуньей вон что хотел сделать.
— Я не колдун. Шелк я сам туда спрятал: слышал, как воры рассказывали старику, куда они дели его. И старик, и старуха, и воры — жулики.
Варда
или-поживали когда-то муж с женой. Жили они очень бедно: то у них хлеб бурей побьет, то градом, то всю скотину мор сгубит. И было у них три сына. Все трое здоровые, сильные да красивые. Подросли сыновья, стали отцу в работе помогать: работают день и ночь, а удачи все нет да нет. А люди над ними смеются.
— Смотрите, — говорят. — здоровые молодцы, а не могут себя прокормить. Срам! Ушли бы уж лучше на заработки.
Обидно стало сыновьям, пошли они к отцу с матерью, просят отпустить их на чужую сторону.
Закручинились отец с матерью, заплакали:
— Куда вы, сыночки, идете? На кого нас, стариков, покидаете?
Говорит на это старший сын:
— Не плачьте, отец с матерью, не тужите! Пойдем мы в Сибирь, найдем вольную землю.
Средний добавил:
— Будем там хлеб сеять. На вольной земле лучше хлеб родится.
И младший стал просить:
— Пустите нас в Сибирь! Там найдем мы вольную землицу, где хорошо родится хлеб, где водятся пчелы, где привольно скоту.
Согласились отец с матерью отпустить сыновей на новое место, собрали их в путь-дорогу. Попрощались сыновья и на память о себе посадили под окном молодую зеленую ветлу. Сказали сыновья отцу с матерью:
— Берегите нашу ветлу, поливайте ее. Покуда она зелена да свежа — значит, мы живы-здоровы, а засохнет — не к добру это.
Ушли сыновья. Отец и мать остались одни. Прошло много ли, мало ли времени, родилась у них дочка. Растет перед окнами ветла, и дочка растет: одна другой краше, одна другой стройнее.
Выросла девочка большая, стала на улицу бегать — с подругами играть. Вот один раз приходит она домой и горько плачет. Спрашивает ее мать:
— Что ты, дочка, плачешь? Не обидел ли кто тебя?
— Как же мне не плакать? У всех подружек есть братья, только я одна-одинешенька!..