Выбрать главу

Поп как пырнет попадью в бок — попадья оскалила зубы.

— А-а-а! Ты еще смеешься! — и стал он свою жену бить кнутом. Ударил кнутом раз — не встает, еще ударил — не встает, третий раз ударил — не встала. Смотрит — жена его уже одеревенела. Он взял да спрятал жену: понял, что печь блины она больше не встанет.

Пришел дьякон.

— Эх, батюшка, у меня блинное тесто уходит. Давай скорее нож и кнутик.

Как пришел, стал кричать на жену:

— Быстрее пеки блины!

Жена дьякона принялась печь блины, а дьякон ест их.

— Ты что так печешь, не успеваешь? Жена шута Ивана троих нас кормила и успевала.

Вскочил дьякон и пырнул ножом жену. Жена тут же упала, оскалив зубы.

— А-а-а! Ты еще смеешься!

Выпорол он жену три раза, ничего не вышло. Смотрит — жена уже умерла. Он спрятал ее.

Пришел дьячок.

— Дай скорее, ведь тесто уходит.

Взял дьячок нож и кнутик и пошел домой. Жена дьячка принялась печь блины, а дьячок стал есть.

— Ты почему не успеваешь блины печь? Жена шута Ивана троих нас накормила, а тебе одного меня не накормить.

Вонзил нож в бок жены и стал бить ее кнутом. Бил, бил — жена не встает.

Дьячок побежал к попу.

— А-а-а, вы обманули меня!

— Да ведь и я жену зарезал.

— Пойдем к дьякону.

Пошли к дьякону, дьякон то же самое говорит. Ну, тогда суда не было, пошли они судить шута Ивана самосудом.

— Что бы он ни делал, не обращайте внимания, поймаем его, положим в мешок — и в воду, — говорит поп.

Пошли, поймали Ивана, посадили в мешок и повезли к попу.

Оставили телегу с мешком у попа, а сами ушли вино пить. Перед тем как идти, поп приказал работнице:

— Смотри, не развязывай мешок: тебе не нужно знать, что в мешке.

— Нет, батюшка, не трону.

Только ушли, работница думает: «Почему не велит поп посмотреть мешок? Нужно посмотреть».

Посмотрела — там человек.

— Кто меня тревожит? — спрашивает шут Иван.

— Кто ты?

— Работница попа, а теперь буду поповой женой. А ты что за человек?

— Я шут Иван. Поймали меня и хотят венчать с царевичем. Я не хочу. Кабы девкой был. Нет у меня желания идти к царю.

Работница говорит:

— Ты выходи, а я войду.

Шут Иван вышел из мешка, вошла туда толстая поповская работница. Шут Иван спрятался, а работницу взяли. Привезли мешок к колодцу и бросили его туда.

Шут Иван осторожно пробрался в поле» пошел туда, смотрит: барин едет без кучера. Иван подошел к барину, дал ему денег и велел лечь на дно тарантаса, а сам сел на место кучера и поехал рысью к тому месту, где живут поп, дьякон и дьячок.

Доехал до попа и крикнул:

— Здравствуй, батюшка!

Увидал дьякона» дьячка и с ними поздоровался. Поп, дьякон, дьячок прибежали к Ивану и спрашивают:

— Шут Иван, откуда ты взял этих лошадей?

— Кто бросится в колодец, тот будет знать, где нужно брать добро.

А попы ведь жадные, пошли и прыгнули в колодец, чтобы знать, как добывать добро.

Обедня

ила в одной деревне одинокая старуха. Жида она небогато: был у нее только упитанный теленок. В том же селе жили поп, дьякон и дьячок со своими женами и сыновьями. Они были жадными и в темные ночи похаживали воровать мясо. Вот однажды поп украл старухиного теленка и зарезал. Дьякон это заметил и очень обиделся, почему поп не дал ему долю, но никому ничего не сказал.

Старуха пришла в церковь и расплакалась: теленочка жалко.

Дьякон увидел это, подошел к старухе и стал ее утешать:

— Ты, бабушка, не плачь, теленок твой не пропадет. Его поп зарезал.

А поп подслушал этот разговор и запел молитву:

— Дьякон, дьякон, во весь рот не крякай: тебе будет ножка… подай, господи-и-и!

Дьячок обиделся, что остался обделенным, говорит старухе:

— Ты, бабушка, не плачь, теленок твой не пропадет: его поп с дьяконом украли.

Тут дьякон запел молитву, обращенную к дьячку:

— Тебе будут потроха…

— Бабушка, — опять говорит дьячок, — никто твоего теленка не трогал. Пропал он. Так уж, видать, богу угодно.

С этим старуха и ушла из церкви, обливаясь слезами. А пономарь догадался, о чем переговариваются поп, дьякон и дьячок, он и говорит им после обедни:

— А почему меня без доли оставили?

— Но ведь ты и воровать не ходил. Вот с моим сыном пойдешь воровать овцу, — говорит поп, — тогда и долю свою получишь.

Вечером перед сочельником поповский сын и пономарь поехали красть овцу у одного бедного мужика. Запрягли хорошего коня и заехали ко двору с поля, не с улицы. А у бедняка домик низенький, изгородь тоже не выше. За двором столько нанесло снегу, что и сарая не видно.

Сын попа с пономарем шли-шли по снегу и свалились в яму. Сразу позабыли о краже, стали искать, как бы вылезть из нее. Так они топтались-искали до утра. Наконец выбрались, а лошади нет: видать, кто-то угнал.

В церкви идет заутренняя служба. Поповский сын и пономарь, не заходя домой, направились прямо в церковь. Попович пошел вперед, повесил нос и стоит. Поп заметил, что сын невесел, поднял вверх свои руки и запел молитву:

— Сыне, мой сыне, не привез ли бя-бя-а?

А сын отвечает ему нараспев:

— Отче, мой отче, не привез я бя-бя, а потерял и-го-го твоего-о-о.

Два кума

или-были старик со старухой. Вот однажды под Михайлов день старик запьянствовал. Три дня подряд кутил у своего кума. А когда вернулся домой, говорит:

— Старуха, мы с кумом завтра собираемся поехать на ярмарку. Я сейчас лягу, а утром встану чуть свет, когда еще черти спят, за мной заедет на лошади кум.

Ну, сказал он это и лег на полатях. Долго ли, мало ли спал — слышит, кум заехал за ним и зовет:

— Кум, едем на праздник!

Слез старик с полатей, оделся, обулся и вышел. Поехали они. Едут и едут. Стал старик зябнуть и говорит:

— Почему так долго едем?

И вдруг — жик! — лошади ускакали, а старик очутился верхом на палке. Ночь. Старик даже не знает, где он. Это, пожалуй, не кум был, наверно, вез меня черт», — подумал старик. Подождал, когда стало светать. А когда рассвело, смотрит — кругом незнакомое поле. Собрался он в обратный путь. Идет и видит: с одной сторону появляются избушки, как навозные кучи. Дошел он до этой деревушки, один из сельчан спрашивает его:

— Ты откуда сам, как попал сюда?

— Из Дубенского района, — отвечает старик.

— Ну а как же угодил сюда?

— Да ведь как, собрались мы с кумом на праздник съездить, а очутился я один в поле.

— Э, старик, отсюда ты до своего села не доберешься, до вашей земли далеко.

Старик совсем растерялся. Что делать?

Слезами горю не поможешь, надо работать и кормиться.

Дали ему хлеба, заставили рыть погреб. Вырыл погреб — еще дали хлеба. Ладно. Стал он работать и жить там. Назначили его сторожить хлеб. Настала полночь. Смотрит: подъехал совсем близко на тех же лошадях его кум.

— Ну, кум, узнал меня?

— Узнал.

— Садись, кум, если не сядешь, то останешься здесь!

Тут старик быстрехонько сел, и они поехали. Едут и едут, доехали до леса, а через лес проходит прямая просека. Кум-шайтан — это был он — говорит:

— Ну, кум, мы поедем по просеке, встретится на пути нам согнутое дерево. Ты ухватись за него, а если не ухватишься — останешься со мной на веки вечные.

Помчались вихрем по просеке. Доехали до того места, где дерево перегнулось через просеку, хотел было старик ухватиться за дерево, да не смог.

— Ну, кум, доедем до другого такого дерева, ухватись за него.