— Тогда было два страшных дела. Гибель Роше с командой… и Кодо.
— Кодо. Это тоже. Да.
— Стоп. Стоп. Ты хочешь сказать, что ты это сделал? Прикончил Роше силой колдовства? Утопил целый остров?
Артур кивнул.
— Во всяком случае, я пытался. Может быть, просто совпало.
— Остров. Кодо. Там было сколько миллионов человек?
— Восемнадцать. Почти все успели спастись.
Герт что-то вспомнил.
— …Елена Клири. Она говорила что-то такое. Она же безумна. Ты шутишь? Да?
— Елена всё правильно угадала. Вычислила.
Правильно. Вероятность, статистика. Елена Клири вычислила ряд. Это её работа…
Край солнца вспыхнул над листвою и погас.
— Я единственный человек на земле, — сказал Артур, — который мог бы причинить вред Богам, если бы захотел.
V
— Что ж это получается, — размышлял Герт. — Всё это время ты мог убить меня в любой момент, просто меня коснувшись?
Артур не посчитал нужным ответить.
— Почему ты этого не сделал? Ни тогда. Ни в мае. Почему ты позволил мне…
…причинить тебе столько зла.
— Я никогда не хотел твоей смерти, — сказал Артур. — И Роше, этого трупоеда. Не хотел зла Кодо. Просто в их случае мирный ресурс был исчерпан. Ты… другой вопрос.
— Вот оно что. — Герт решил подвести черту и высказал вслух свой вывод, чтобы получше его оформить. — Итого, имеем. Правление Царствующих Богов над нашей землёй и миром доводит дела до логического конца — разрухи. Любые ресурсы и шансы тают — где медленнее, где быстрее. Их регулятору в Городе, между тем, надо делать свою работу, которую он, — Герт взглянул на Артура, — честно пытается выполнять двадцать лет, в условиях, рамках всё худших и худших и оставаясь верным Богам. Когда политические, административные и силовые возможности по паре линий наконец исчерпываются, а давление нарастает, этот человек прибегает к собственному тайному ресурсу — магии. С ошеломительным, пугающим успехом. Боги пугаются… Почему? Потому что они, например, не знали, на что он способен. Он раньше такого не делал. Тогда наши Боги, ссыкливые мрази, выносят ему приговор. Не проходит и года, как этот человек теряет всё и оказывается на дыбе, в коме, а потом за Городом, на правах живой тени. Ему ещё повезло…
Герт чувствовал себя — нет, не просто злодеем. Клиническим идиотом, который позволил себя использовать злейшим врагам.
— Я сам не знал, что могу, — уточнил Артур. — А попробовал — получилось.
— Вот. Ты не знал — не знали и они. Они не всеведущи, паразиты, в отличие от Отсутствующего Бога.
— Может, и знали, — сказал Артур. — Но доверяли мне. Думали, я не буду стулья ломать. Я взял и утопил остров… Знаешь, я не хотел. Просто врагов хотел припугнуть — небольшое землетрясение, что ли. Не умею вес рассчитывать.
— Вес?
— Это ощущается как вес. Масса. Будто бы моя душа — буёк, а к ногам на цепи пристёгнут якорь. Тяжёлый — невероятно.
— Уран.
— Плутоний. Ядерный, — вымученно улыбнулся Артур. — Я могу как бы поднять его, если надо — …
— Артур. Тебе не приходило в голову поднять эту бомбу как есть и ебануть по Царствующим Богам? Не уничтожить, так вышвырнуть их из нашего мира. А?
— Почему, приходило.
— И?
— Я боялся.
— Ха!
— Я бы сам умер.
— От чего?
— Ты осёл, малыш. Разве не помнишь, в каком я был виде, когда ты пришёл? А это было небольшое дело — отвлечь от тебя глаза мира. — Он покачал головой. — На магию тоже нужен ресурс, энергия, определённая сила. Когда вы меня пытали, сил у меня почти не было с предыдущей весны и лета. Не было ни на что, только держаться и ничего тебе не сказать, никого не выдать. Попытайся я разразить вас молнией, например, я бы сдох.
— Но ты не умер тогда, весной. Когда — Кодо.
— Тогда у меня был щит, — сказал Артур.
— ?..
— Любовь людей. Она была моим щитом, хранила от отдачи. Город давал мне силу, я её и использовал для ударов. Мой щит и меч. Любовь — огромная сила, Герт.
— …Они тебя до сих пор любят. Нам на Управлении граффити мажут: «Артур, вернись, мы всё простим!»
Граффити появились около года назад, когда Герт Лайт скомандовал ва-банк и началась война с мафией. На улицах стреляли, бросали коктейли Молотова, гранаты и «апельсины». Смертельной ловушкой могло стать любое кафе. Город как будто бы провалился на четверть века назад и очутился в разгаре Делириона. «Артур, вернись, мы всё простим»…
— И ты вернулся, выторговал нам мир, в дерьме меня вымазал с головы до ног, — сказал Герт. Воспоминание было уже почти тёплым. — Я это заслужил. — Но мэр, скотина, ещё мне ответит за трусость.