— Выпить еще. Вот сигареты. Ты сам во всем виноват: обособился, слюни распустил. Лагерю нужен сильный человек. Такой, чтобы повел за собой всех.
Антон пьяно и потому бесцеремонно смеется.
— Поздно хватились, господин унтер-офицер. Теперь не поведешь. Теперь надо все ломать и перемешивать, Тогда может…
— Сломаем! Думаешь, мне жаль большевиков? Ты только возьмись, возглавь!
…Когда Антон и унтер выходят на крыльцо, денщик наводит блеск на сапоги. Делает он это старательно и, кажется, даже увлеченно. Поставив сапог на лавочку, он проводит по нему бархатной лентой и, отступив, любуется.
— Горит! Зеркало!
— Аркашка! Путцен?[54] —Антон бессмысленно машет руками и бессмысленно смеется. Унтер снисходительно улыбается. Он помогает Антону сойти по ступенькам.
— Иди, ложись! Не болтайся!
— Слушаюсь! — Антон попытался козырнуть, но, безнадежно махнув рукой, тоскливо затянул: — Вот умру я, умру я, похоронят меня…
— Здорово набрался, — заметил денщик так, будто завидовал Антону.
— Да, набрался… — Штарке задумчиво смотрел на уходящего к бараку Антона. Обернувшись к денщику, он сказал: — Пойдем-ка поговорим.
Аркадий не понял, а скорее почувствовал, что унтер намеревается продолжить разговор, начатый с Антоном. Настает то страшное, чего денщик в последнее время боялся. Боялся так, что вскакивал по ночам и, сидя на жесткой постели, подолгу думал. Тесная комнатка с низким потолком казалась ловушкой. Что делать, как увильнуть от этой чертовой власовщины. За отказ определенно поплатишься жизнью. А товарищи? Олег Петрович говорит, что теперь именно он нужен как никогда, и он сам понимает, что нужен. Да, он оказался припертым к стене. Не выкрутиться…
На столе — недопитая бутылка, стакан, рюмка и тарелка с несколькими кусочками бледной колбасы.
— Аркаша, я хочу тебя порадовать, — унтер выливает остатки из бутылки в стакан. — Ну-ка, выпей. Отвозился ты со шваброй и сапогами. Скоро поедешь в Германию. Свобода, девушки и все прочее.
— Вот замечательно! — денщик весь сияет. — На фронт, господин унтер-офицер?
— Подучитесь, а потом на фронт.
— Господин унтер-офицер, а как с наградами? Вот Железный крест можно получить? Или только для немцев?..
— Почему для немцев? Всякий может получить. Железным крестом награждают за большие дела. Надо здорово отличиться.
— Да! — вздыхает денщик. — Попробуем. Я ведь такой: грудь в крестах или голова в кустах! Не примите, господин унтер-офицер за хвастовство. Честное слово! Вот если бы нам вместе на фронт, сами убедились бы.
В прищуренных глазах унтера ласково-снисходительная усмешка. Мальчишка, что надо. Наивный, восторженный… Такие много не думают.
— Возможно, и случится, что вместе будем, Аркаша, большевиков громить.
Унтер подвигает денщику стакан.
— Так выпей. Я тоже к тебе привык. Держи! Пей!
Денщик отхлебывает из стакана, морщится, трясет головой, зажимает ладонью рот, чем вызывает улыбку унтера.
— Аркаша, замечательный ты парень, а вот задание мое плохо выполняешь.
Денщик ставит на стол стакан, непонимающе смотрит на унтера.
— Сколько я тебе говорил, чтобы ходил в барак, прислушивался…
— Вон вы о чем! — догадывается, наконец, денщик. — Не могу, господин унтер-офицер. Увольте. Я же говорил вам… Как я пойду, если они все меня ненавидят, косятся, как на черта. Не умею я, вот как хотите. Воевать — пожалуйста, а по этой части способностей нет. Поручите кому-нибудь еще, Лукьяну Никифоровичу или Яшке.
— А как ты думаешь, Садовников кто такой?
— Как кто? — денщик удивленно разводит руками. — Врач. А вы думаете, господин унтер-офицер, самозванец? Не похоже…
— Да не о том я… — слегка досадует унтер. — Настроение у него какое? Большевик?
— A-а, — тянет денщик. — Этого я не знаю. Настроение ведь не рубашка. По-моему, нет, не большевик. Врачи сроду держатся от политики на километр. Да что рассказывать, вы сами жили в России, знаете.
— А Бойков?
— Федор? — денщик, задумываясь, морщит лоб. — Это тип еще тот. Любит обратить на себя внимание.
Карьерист. Антону, кажись, не уступит. Они два сапога пара.
Унтер похлопывает денщика по плечу, дескать, глупый ты, как теленок.
— Напиши ты, Аркаша, заявление.
— Какое заявление?
— Ну, заявление… о том, что вступаешь в русскую освободительную армию. Обязуешься стойко бороться с большевизмом.