— Не бойтесь, Агнеш. Ведь в конце концов мы никого не собираемся обижать, а хотим мирно жить и помнить, что немцы — это не только господа нацистские полковники, но и Гёте и Бетховен. У нас нет иного спасения, кроме культуры… пока пройдет буря… забиться в угол и читать «Тонио Крегера»… читать «Подмененные головы», «Удивительную рыбную ловлю» и слушать музыку. Кстати, в наказание за пропущенный в четверг концерт не желаете ли вы пойти со мной завтра в консерваторию и послушать «Мейстерзингеров»?
Прежде они никогда не ходили под руку. На сей раз Тибор нежно притронулся к локтю Агнеш. От этого прикосновения рука ее сразу онемела; в знак согласия она кивнула головой.
Дул теплый, бодрящий весенний ветер, по улице не спеша брели люди, толпы зевак стояли перед витринами магазинов. Было так приятно, прижавшись к милому, идти с ним рука об руку. Если бы не пестрели белые полосы на краю тротуара, а окна домов не были проклеены крест-накрест бумагой и если бы столько солдат не шныряло по городу — ничто бы, наверное, не напоминало о войне.
— Пойдемте, посидим с полчасика, — остановился Тибор перед кондитерской.
Зал был битком набит. Над круглыми столиками, покрытыми ажурными скатертями, подобно голубому туману, вздымался табачный дым. В самом углу шумная компания играла в бридж. Среди игроков сидели две довольно толстые женщины, руки которых были увешаны золотыми браслетами. Старшей, в коричневом шелковом платье с глубоким вырезом, было лет под пятьдесят, а младшая, в василькового цвета жоржетовой блузке с высоким воротником, казалась лет на двадцать моложе. Увидев Тибора, обе дамы приветливо замахали руками. Один из мужчин, до смешного худой, с моноклем, не отрываясь от карт, тоже громко поздоровался с ним. Тибор поклонился, но не задержался у их столика и не стал объяснять Агнеш, что это за компания. По-прежнему прижимая к себе руку девушки, он повел ее в самый дальний угол зала и, сдвинув два мягких кресла, пригласил сесть.
— Войне скоро конец, — произнес Тибор, обнимая правой рукой за талию Агнеш. — Вот увидите, англичане через несколько дней высадятся на Адриатическом побережье и придут сюда.
Агнеш ощущала лишь руку, обхватившую ее талию, и ничего не слышала. Какое ей дело до того, что задумали англичане на Адриатике?
Однако Тибор, склонившись к ней совсем близко, словно признаваясь в любви, продолжал:
— Теперь, Агнеш, надо быть умней. Сейчас в ваших руках вожжи, и вы должны пользоваться ими умело.
— Как? — спросила она с недоумением.
— Видите ли, вам не следует стремиться наводить порядок в бухгалтерии.
В этот момент мужчина в смокинге и с короткими усиками вышел на середину зала и уселся за пианино. Затем на небольшой, почти квадратный помост под бурные аплодисменты публики выбежала женщина лет тридцати — тридцати пяти. В ее ниспадающих до самых плеч черных волосах красовалась белая роза. Певица была в белоснежном до самого пола муслиновом платье декольте. Верхняя часть платья плотно облегала тело, а пышная юбка спадала мягкими свободными складками. Единственными украшениями наряда служили узенький черный бархатный поясок и такая же черная, но более узкая бархотка на шее — вместо цепочки. На ней висел украшенный бриллиантами массивный золотой крестик.
У Агнеш закружилась голова, ей вдруг стало не по себе. Она тоже носила крестик, который подарила ей в детстве крестная мать, но прятала его под одеждой. Давно, когда цепочка была еще новая, ей не раз хотелось повесить крестик поверх платья, но мать не разрешала. «Держи святой крест поближе к сердцу и не бахвалься им».
— Что с вами, Агнеш? Отчего вы загрустили?
— Ничего. Право же, ничего.
Актриса поправила микрофон, махнула белым муслиновым платочком пианисту и грудным, глубоким голосом запела модную песенку: «Лишь день дано нам жить, а жизнь — всего лишь поцелуй…»
За столиками притихли, женщины мечтательно закрыли глаза, кое-кто напевал вместе с певицей: «Кто знает, что ждет нас впереди, кто знает, что принесет нам завтра…»
— Бухгалтерию нечего приводить в порядок, — зашептал снова Тибор. — Надо тянуть время, остались какие-нибудь одна-две недели, в крайнем случае месяц…
— Но почему?
— А разве вам Кет ничего не сказал?
— Нет.
— Вы даже не знаете, что Ремеры вывозят свое состояние?
— Не знаю, — так же тихо прошептала Агнеш.
Тибор минуту помедлил. Раз шеф счел целесообразным назначить Агнеш главным бухгалтером, то вполне можно рассказать ей всю правду. К тому же девушка так влюблена в него, что, если даже станут ей вгонять иголки под ногти, она не выдаст.