— Извините, но это не делается так поспешно. Во-первых, зачем немцам нас оккупировать? Ведь им и так ни в чем не отказывают. Герцогиня рассказывала, что Хорти на прошлой неделе был в главной ставке Гитлера. Гитлер, разумеется, как всегда, махал руками, кричал и угрожал, но господин регент сказал ему: или вы будете довольны поддержкой, которую мы оказывали вам до сих пор, или вовсе ничего не получите. Подожжем хлеб и окажем вооруженное сопротивление. Над этим, извольте знать, Гитлер все-таки призадумался. Да вы только посмотрите, как обстоят дела на фронте… Погодите, господин доктор, у меня в кармане имеется «Нейе Цюрхер».
Ремер нервно махнул рукой.
— Это на словах, ваше превосходительство. А на деле все выглядит иначе. Перед гостиницей «Астория» стоит немецкая охрана, из Главного полицейского управления отвечают по-немецки, занято здание «Непсава»[15]…
— Но, позвольте, люди издерганы, город наводнен паническими слухами. И к тому же факты говорят о том, что русские подошли к перевалам через Карпаты… Английские войска с часу на час высадятся на берегах Далмации…
Ремер закрыл глаза. Он чувствовал, что сейчас начнет брызгать слюной и скалить зубы, бросится господину генерал-директору на шею и сдерет с нее морщинистую, дряблую кожу. И наказал же его господь бог такой скотиной!
— Взять хотя бы Рагузу. Я там служил в пятнадцатом году. Тихий залив со старой крепостью, напротив остров Локрум. Если они здесь незаметно окопаются или, скажем, чуть севернее, у Сплита, и двинутся на Загреб…
— Извольте, ваше превосходительство, вызвать своего зятя, если не верите мне, — вскочил Ремер.
— А? Что?.. — вспышка доктора совершенно сбила с толку Карлсдорфера, отдавшегося своим стратегическим размышлениям.
— Я… прошу, если вам будет угодно… Телефон на маленьком столике.
Ремер с негодованием смотрел, как медленно и спокойно двигаются пальцы Карлсдорфера, набирая номер. «Старый идиот, он и не подозревает, как велика опасность». И доктор устало сомкнул свои красные веки, горевшие от тревожного бдения.
— Алло… что… Дюри нет дома?.. Что? Вызвали в министерство?.. Зачем?.. В воскресенье?.. Ладно, привет.
И он снова набирает номер, но гораздо быстрее и нетерпеливее.
— Алло!.. Не понимаю. Громче… Я хочу поговорить с Бардоци… Что-о-о? Так вашу разэдак, проклятые швабы! — и он со злостью бросил трубку.
Ремер поднял глаза.
Карлсдорфер, широко открыв рот, сидел в кресле возле столика, желтый, как воск. Потом крякнул.
— Станция ответила… словом, я попросил громче, а в ответ какая-то свинья по-немецки переспросила: «Wiederholen Sie?»[16] И это в венгерском министерстве внутренних дел, в венгерском министерстве внутренних дел!
Карлсдорфер с его двухметровым ростом весь как-то сжался, сидя в кресле, и по его лицу текли слезы.
— Мы всегда проливали кровь за немцев. Всегда, всегда! Если хотите, еще во времена Яноша Сапояи…
«Ну вот… и наказан же я, — думал Ремер. — Теперь перейдет к венгерской истории».
Кто-то постучал в дверь. Заглянула госпожа Ремер, прижимая к себе глупого и трусливого пинчера, по кличке Памут, которого почти не было видно из-под зеленого покрывальца.
— Здравствуйте, ваше превосходительство. Прошу прощения, что помешала, я как раз собралась погулять, но по радио объявили воздушную тревогу.
— Ладно, иди в подвал, — бросил ей Ремер.
— А ты?
— Оставь нас в покое, дорогая. До свидания.
— До свидания, жучок мой, смотри, чтобы чего плохого не случилось. Прошу вас, ваше превосходительство, подействуйте на него…
— Прошу тебя, Ольга…
Когда хозяйка, послав воздушный поцелуй, захлопнула за собой дверь, Ремер подошел к радиоприемнику и включил его. Диктор как раз объявлял: «Будапешт, внимание!»
— Прошу прощения, но чтобы немцы ни с того ни с сего вторглись к нам, нет, это исключено, — проговорил Карлсдорфер, прохаживаясь взад и вперед по комнате. — Регент объявит мобилизацию… Если даже им и удастся оккупировать некоторые учреждения… Может быть, на границе уже идут бои… в городах у нас крепкие гарнизоны. Сто тысяч венгерских солдат уже под ружьем, другие сто тысяч можно будет мобилизовать. Можно ли допустить, чтобы мы сейчас покорились Гитлеру, в последний час… Ведь они же слабы… Герцогиня Анна рассказывала…
— Ваше превосходительство, — Ремер нервно застучал пальцами по столу, — не мы делаем большую политику. Вы инженер, а я юрист. Оба мы директора предприятия. Если мы хотим спасти свою жизнь и состояние, нам следует считаться с реальной обстановкой. С вашего позволения, сегодня утром я уже распорядился перенести сюда из вашего письменного стола некоторые документы.