почти не терзаясь, могу спокойно взирать на печень человека, которого сам убил?..»
Тода изо всей силы толкнул тяжелую дверь конференц-зала. Несколько офицеров обернулись на шум. Они сидели за длинным столом, уставленным блюдами и рюмками, и, сняв кители, грели руки над жаровней.
- Военврач Танака здесь?
- Скоро будет. А в чем дело?
- Вот то, что он просил.
И Тода, испытывая злорадство, поставил на стол тазик, прикрытый марлей...
Дверь конференц-зала закрылась. Перед ним опять вытянулся пустынный, серый коридор. «Если пойти назад, снова выйдешь к операционной, - подумал Тода, и его охватило непреодолимое желание зайти туда. - Одним глазом только взгляну, как там после этого... и уйду».
Гасли последние лучи солнца. Было тихо. Лишь иногда из конференц-зала доносились приглушенные голоса.
Спускаясь по лестнице, он вдруг остановился, повернулся и, прислушиваясь к своим шагам, гулко отдававшимся в пустом коридоре, направился к операционной.
Дверь предоперационной все еще оставалась приоткрытой. Он толкнул ее, и она тихо скрипнула. В нос ударил запах эфира. На столике белела пустая бутылка.
С минуту Тода постоял посреди комнаты. Вспомнилось восклицание 'пленного: «Это эфир!» В ушах еще звенел этот возглас, похожий на вскрик ребенка. На Тода неожиданно напал страх, он передохнул, волна страха отхлынула. Он успокоился и даже удивился этому.
Ему больше не хотелось переживать, не хотелось мучительных раздумий и раскаяния. Да, хватит! Он частенько бывал в этой комнате. И сейчас зашел сюда как врач. И разницы нет никакой.
«Здесь мы попросили его снять куртку, - мысленно воскрешал он в памяти одну картину за другой. - Он, как женщина, стыдливо закрывал руками грудь, поросшую каштановыми волосами. Сняв рубашку, он покорно пошел за Асаи в операционную».
Тода бесшумно открыл дверь в операционную. Повернул выключатель. На стены и потолок упал голубоватый свет бестеневой лампы. На потрескавшемся операционном столе лежал маленький кусок марли с темными следами крови. Но сейчас уже ничто не шевельнулось у Тода в душе.
«Неужели и впрямь у меня совершенно отсутствует совесть? Неужели не только я, но и все остальные так бесчувственны к своим преступлениям?»
Да, его-то, кажется, теперь уже ничто не проймет... Погасив свет, Тода снова вышел в коридор. Здесь было совсем темно. Он хотел уже уйти, как вдруг услышал тяжелые шаги по лестнице. Они медленно приближались к операционной.
Прижавшись к окну, Тода рассеянно смотрел, как в густых сумерках по коридору медленно идет человек в белом халате. Это был Хасимото.
Не замечая притаившегося Тода, он остановился перед операционной и, не вынимая рук из карманов халата, ссутулившись, тихо встал у двери. Его лица в темноте не было видно, но опущенные плечи, сгорбленная спина, тускло блестевшие серебристые волосы - все говорило о том, что он страшно подавлен. Профессор как-то сразу постарел. Он долго стоял, уставившись на дверь, потом повернулся и тяжело зашагал в сторону лестницы.
- Сэнсэй, зайдите, пожалуйста, в общую палату. Один больной с утра температурит, - сказала медсестра за спиной Сугуро.
Сугуро молча кивнул.
- Сегодня в палату никто не приходил: ни Асаи-сан, ни Тода-сан. Наверное, операция была?
- Нет..
- Но как же, ведь и старшей сестры не было, а нас почему-то ни с того ни с сего отправили копать бомбоубежище...
Сугуро исподлобья посмотрел на сестру, но она, простодушно глядя на него, ждала ответа.
- Хорошо, сейчас приду. Принесите, пожалуйста, стетоскоп.
Когда он вошел в общую палату и на него с белевших в полутьме коек уставились больные, он вздрогнул. Опустив глаза, он побрел между койками. «Не могу я больше смотреть на больных, - с мукой подумал Сугуро, - ведь они ничего не знают».
Температура поднялась у старика, лежавшего на койке его «бабушки». Увидев доктора, он пролепетал что-то, и губы его искривились, обнажив фиолетовые беззубые десны.
- Он говорит, мокрота его душит, - сказала с соседней койки Мицу Абэ и, посмотрев на старика, добавила: - Видишь, сэнсэй все-таки пришел...
Сугуро осторожно взял больного за руку. Рука была настолько тонкой, что он легко обхватил кисть двумя пальцами. Ощущая сморщенную, словно запыленную, кожу, Сугуро невольно вспомнил руки его «бабушки».
- Сэнсэй, помогите ему, - пробормотала Мицу.
Лифт с тяжелым скрипом спускался в темный подвал.