Но откладывать лечение без конца было нельзя. Через полмесяца мне надо было ехать на Кюсю, в город Ф., на свадьбу свояченицы. Жена из-за беременности поехать не могла, а кроме нас с женой, у свояченицы не было близких родственников. Но прошло уже два дня, а я все никак не мог решиться пойти к Сугуро со снимком.
В субботу я впервые отправился в здешнюю баню. Вернулся я домой со службы часа в два, с головы до ног покрытый пылью - мимо меня промчался грузовик, подняв облако пыли.
Час был ранний, и в бане мылся лишь один человек. Он сидел в бассейне, ухватившись за край руками и уткнувшись в них подбородком. Некоторое время он молча смотрел на меня, затем подал голос:
- Самое время мыться.
- Что?
- Самое время, говорю, мыться. Позже окрестные ребятишки испоганят воду. Ведь они прямо в бассейн мочатся. Управы на них нет!
Стараясь не привлекать к себе внимания - уж очень я был худ, я отошел в угол и стал намыливать свои тонкие руки и впалую грудь. И тут я узнал человека, сидевшего в бассейне. Это был хозяин бензоколонки. Обычно я видел его в белом комбинезоне, со шлангом в руках и поэтому не разглядел сразу.
Из женского отделения послышался детский плач.
Хозяин бензоколонки шумно вылез из бассейна. В стенном зеркале отразилось его лисье лицо.
- Эх! - выдохнул он и, плюхнувшись в шайку, начал тереть мочалкой свои длинные ноги. - Ты, видно, недавно сюда перебрался?
- Да, с неделю. Прошу любить и жаловать.
- А кем работаешь?
- Служу в торговой фирме по продаже гвоздей.
- Фирма-то в Токио? Трудновато, поди, ездить отсюда.
Я украдкой оглядел своего голого собеседника. Хотя ребра у него и выдавались немного вперед, он был, как говорят, человеком атлетического телосложения. Тщедушные люди, вроде меня, рядом с такими молодцами обычно испытывают чувство какой-то ущемленности. На правом плече у него краснел большой шрам - видно, след от ожога. Кожа в этом месте стянулась мелкой рябью, напоминая щербины на шляпке гвоздя.
- Жена твоя, кажется, скоро родить должна?
- Да.
- Видел ее на днях, к станции шла. Наверно, тяжело ей сейчас!
- Есть тут поблизости хороший врач?
Сейчас я думал уже не о себе, надо было побеспокоиться и о жене.
- Тут вот рядом лечебница Сугуро.
- А что, он - хороший врач, этот Сугуро?
- Говорят, неплохой. Правда, молчаливый и со странностями.
- Да, мне тоже показалось...
- С уплатой за лечение не торопит. А совсем не заплатишь, тоже ничего не скажет.
- Был я у него недавно. Дом будто заколочен.
- А-а, наверно, хозяйка с ребенком уехала в Токио. Говорят, она прежде у него медсестрой работала.
- Давно он тут поселился?
- Кто?
- Сугуро этот.
- Как будто недавно, но раньше меня.
Из-под ног моего соседа потекла грязная вода. То и дело задевая меня локтем, он энергично растирал свое тело правой рукой. Раскрасневшаяся, распаренная кожа заблестела. Завидно! Мне показалось, что даже след от ожога на его плече разгладился и посветлел.
- Это у вас ожог?
- Что? А-а, это! Миномет! Китаезы отметку оставили в Центральном Китае. Рана доблести!
- Больно, наверно, было?
- Больно - это не то слово! Будто раскаленную кочергу приложили. А ты в солдатах был?
- В самом конце войны. Очень недолго.
- Гм... Не слышал, значит, этих мин? Здорово шипят, сволочи! «Шшш... шшш...»
Я вспомнил полк в Тоттори, куда призывался. В полумраке комнаты, где принимали новобранцев, нас встретило несколько человек с такими же лисьими лицами, как и у этого. Когда они глумились над новобранцами, казалось, их узкие глазки улыбаются. Возможно, они все теперь сделались хозяевами бензоколонок.
- А все же в Китае здорово жилось! Баб бери, сколько душе угодно! Делай, что взбредет в голову! А кто заупрямится - тут же к дереву и коли, упражняйся в штыковых приемах.
- И на женщинах?
- А что?.. Хотя больше на мужчинах, конечно.
Намылив голову, он повернулся ко мне лицом и, словно впервые увидев мои тонкие руки и узкую грудь, поднял удивленно брови.
- Ну и худ же ты! С такими руками человека не проткнуть! В солдаты не годишься. А я вот... - начал было он, но тут же осекся. - Конечно, не я один. Всем, кто был там, пришлось приколоть пару-другую китаез... Вот и портной, сосед мой. Верно, уже знаешь его? Он тоже в Нанкине покуролесил будь здоров! Ведь жандармом был, не кем-нибудь!